У истории есть своя Немезида для всякого заблуждения — и для бессильного стремления к свободе, и для неблагоразумного великодушия.
История не в состоянии без посторонней помощи наглядно описать народную жизнь во всем ее бесконечном разнообразии, она должна довольствоваться описанием общего хода событий.
— Пин, дорогой мой! Не трогайте динозавров, вы их не видели! Пишите про себя!
— А если до потомков дойдёт только мой история и никакой больше?! Они будут знать только «Пин, Пин, Пин!» Как будто никто больше не жил! Потомки должны знать и про динозавры, и про мою тётю, которая осталась в Фатерлянде!
— И Аравиту ранил ты?
— Да, я.
— Зачем же?
— Сын мой, — сказал голос, — я говорю о тебе, не о ней. Я рассказываю каждому только его историю.
Большинство людей смотрят на эту марку и не представляют ее истинной стоимости. Но вы, сэр, я вижу, любитель марок, вроде меня. В них история мира.
Порою есть коварство
у книжек, как у айсберговых льдин:
история одна у государства,
да летописец — разве он один?
— История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в целом несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами.
Cлайд с цитатой