Эмиль Мишель Чоран (Сьоран)

Другие цитаты по теме

Каждый народ мира стремится создать свою культуру, свою государственность и, наконец, свою империю. Если он этого не делает, то не потому, что не хочет, а потому, что не может. Или потому, что понимает недостаточность своих сил. Можно также установить тот факт, что Империя оказывается тем крепче, чем удобнее чувствуют себя все населяющие ее народы и племена.

«Империя — это мир». Внутренний национальный мир. Территория Рима до империи была наполнена войной всех против всех. Территория Германии — до Бисмарка — была наполнена феодальными междунемецкими войнами. На территории Империи Российской были прекращены всякие междунациональные войны и все народы страны могли жить и работать в любом ее конце. И если Империя Российская была беднее, чем другие, то не вследствие «политики», а вследствие географии: трудно разбогатеть на земле, половина которой находится в полосе вечной мерзлоты, а другая половина в полосе вечных нашествий извне.

Российская империя не просто была империей без империализма. Она вообще была «империей наоборот», то есть таким государственным образованием, где номинальная метрополия и номинальный имперский народ дискриминировались в пользу национальной периферии.

Как ни удивительно, империи, построенные банкирами и купцами во фраках и цилиндрах, оказались сильнее империй, построенных королями и аристократами в шитых золотом одеждах и блестящих доспехах. А все дело в том, что купеческие империи гораздо умнее финансировали свои завоевания: налоги не хочет платить никто, а вот инвестируют с удовольствием все.

За то, чтобы стать важнейшей державой мира, приходится платить высокую цену. Вот Англия  — это империя, над которой никогда не заходит солнце, но спросите любого, какой город он предпочел бы посетить  — Лондон или Париж? Не сомневайтесь, он выберет город по обоим берегам Сены с его соборами, модными лавками, театрами, художниками, музыкантами, а для тех, кто посмелей  — с его кабаре и кафешантанами, известными всему миру «Фоли-Бержер», «Мулен Руж», «Лидо».

Аравийская пустыня. Огромный океан летучего песка и выжженные Солнцем камни. Под бесконечными дюнами — нефть, кровь нашего нового механического века. Более 400 лет этими землями правила Османская Империя, контролируя всё, что там есть. Но у империи есть свои враги: небольшие отряды повстанцев-бедуинов объединились, чтобы сбросить власть империи. Они нападают без предупреждения, а затем исчезают в пустыне. На их стороне сражается один британский офицер, чьи дела принесли ему широкую известность. Мир привык называть его Лоуренсом Аравийским.

Империи падают не по причине экономики или политики, а как организм. У тебя может быть много денег и десять автоматов в комнате, но что-то внутри одряхлело и всё, конец.

Пол Слович предложил букмекерам отобрать из восьмидесяти восьми видов всевозможных статистических данных о прошлых скачках те, которые им кажутся наиболее полезными при подсчете шансов. Сначала букмекерам дали десять самых полезных параметров и попросили предсказать исход соревнования. Затем добавили еще десять параметров и снова попросили предсказать итог. Но дополнительная информация не прибавила результатам точности, зато заметно подняла уверенность участников в своей правоте. Итак, доказано: информация бывает вредна.

Может быть, нам нечего ответить Польше? Есть. Мы тоже можем потребовать от поляков платить и каяться. Например, за уничтоженные храмы Русской православной церкви. Причем, подчеркиваю, не РПЦЗ — Русской православной церкви за рубежом, которая образовалась после революции, а тех, что находились в лоне Московской патриархии. В первую очередь от поляков можно потребовать покаяния за разрушенный и разграбленный в 1924-1926 годах собор Александра Невского, который был самым высоким зданием в Варшаве и крупнейшим православным храмом в Европе. Уничтожению этого собора польские власти придавали огромное политическое значение, внушая своим соотечественникам, что тем самым они низвергают символ русского господства и чуждой веры. Варшавский магистрат даже выпустил специальный заем, обеспеченный стоимостью материала, полученного в результате разрушения величественного здания, для того чтобы «каждый поляк мог стать причастным к этому святому делу». Так путем создания круговой поруки вопиющему акту вандализма был придан вид события, ставшего чуть ли не предметом национальной гордости. Разрушение уникального памятника архитектуры длилось почти два года и потребовало, по разным данным, от полутора тысяч до пятнадцати тысяч малых взрывов. Впоследствии яшмовые колонны из разрушенного собора были перевезены в усыпальницу маршала Пилсудского в Кракове, а мраморные плиты и фрески использованы для украшения многих зданий в Варшаве. У тех поляков, кто сохранил трезвый взгляд на вещи, это сатанинское действо вызвало ужас и возмущение.

Кто спасает человека против его воли, тот поступает не лучше убийцы.