Его не трогали! Он вырос человеком! Он не Воплощенное Зло и не Воплощенное Добро, он… он… просто… воплощенный человек!
— Не думаю, что это разрешено — жечь людей, — сказал Адам, — иначе все вокруг только этим и занимались бы.
— Если ты верующий — то можно, уверенно произнес Брайан.
Кстати, демоны – и Кроули был бы первым, кто бросился оспаривать это – в большинстве своем не являются олицетворением зла. В большой вселенской игре они ощущают себя примерно так же, как сборщики налогов – не самая популярная профессия, но необходимая для работы системы в целом. Если уж на то пошло, некоторые из ангелов тоже не были образцами совершенства: Кроули встречались такие, которые, когда речь заходила о том, чтобы поразить отступников мощью божьего гнева, разили существенно сильнее, чем это было необходимо. А в целом у всех была своя работа, и все делали то, что положено.
С другой стороны, были и такие, как Хастур и Лигур, которым доставляло такое удовольствие делать гадости, что их можно было по ошибке принять за людей.
Если ты демон, это, вообще говоря, означает, что у тебя нет свободы воли. Но когда общаешься с людьми столь долгое время, поневоле чему-нибудь научишься.
С течением времени Кроули испытывал все большие трудности, пытаясь придумать что-нибудь настолько дьявольское, чтобы выделиться на общем омерзительном фоне. В последнюю тысячу лет ему иногда хотелось послать в Преисподнюю письмо примерно следующего содержания: «Слушайте, здесь, наверху, уже можно прекращать работу; можно вообще закрыть Дис, Пандемониум и прочие адские города и перебраться сюда на постоянное место жительства; мы не можем сделать ничего, чего они сами уже не сделали, а они делают такое, что нам и в голову никогда бы не пришло, причем нередко используют электричество. У них есть то, чего нет у нас. У них есть воображение. И, разумеется, электричество».
И именно в тот момент, когда начинаешь думать, что в них больше зла, чем даже в Преисподней, в них вдруг обнаруживается больше благодати, чем могут представить себе ангелы в Раю. Причем нередко в одной и той же особи. Тут, конечно, сказывалась абсолютная свобода человеческой воли. В этом вся проблема.
За испанскую инквизицию Кроули получил благодарность. Он и правда был в то время в Испании, большей частью околачиваясь в тавернах, выбирая места поживописнее, и знать ничего не знал, вплоть до того момента, пока ему не сообщили о занесении благодарности в его личное дело. Он отправился посмотреть, что к чему, вернулся, запил и неделю не просыхал.
Разумеется, Кроули поддерживал идею Армагеддона – вообще говоря. Если бы у него спросили, зачем он торчал тут столько веков и, спустя рукава, вмешивался в дела человеческие, он бы ответил: «Ну конечно, чтобы приблизить Армагеддон и победу Преисподней». Но одно дело – готовить Армагеддон, и совсем другое – видеть, что он вот-вот действительно случится.
Кроули всегда знал, что никуда не денется, когда наступит конец света, потому что был бессмертен, и никакого выбора у него не было. Но он все равно надеялся, что до конца света еще далеко.
Потому что ему порядком нравились люди. А это большой недостаток для демона.
Были люди, называвшие себя сатанистами, от которых Кроули просто корчило. И дело не в том, что они делали, а в том, что они винили в этом Ад. Стоило им забрать в голову очередную тошнотворную идею, какую ни один демон не придумал бы за тысячу лет, какую-нибудь безумную и мрачную гадость, способную появиться только в полноценном человеческом мозгу, и заорать «Дьявол заставил меня сделать это!» – как тут же симпатии присяжных были на их стороне. При этом Дьявол вряд ли кого-нибудь когда-нибудь заставлял. Нужды не было. Вот чего некоторые никак не могли взять в толк. Ад – не трясина зла, точно так же как и Рай, по мнению Кроули – не водопад добра: это просто имена игроков в великой космической шахматной партии. А вот настоящее, неподдельное, неповторимое добро – и равно кровавое, кошмарное, катастрофическое зло – можно найти только в глубинах человеческого сознания.
– Я просто хочу сказать, – добавил он, – если мы не сможем выпутаться… я буду знать, что глубоко внутри в тебе была искра добра.
– Ну конечно, – с горечью в голосе отозвался Кроули. – Только этого не хватало.
Азирафель протянул ему руку.
– Я рад, что мы встретились.
Кроули пожал руку Азирафеля.
– Увидимся, – сказал он. – И вот что, Азирафель…
– Да?
– Запомни: я буду знать, что глубоко внутри ты был негодяем ровно настолько, чтобы мне понравиться.
Cлайд с цитатой