Алиса Вакариан. Обливион

Он дотронулся кончиком пальца до её шрама. У девушки быстро слезла с лица улыбка, она дернулась и сразу напряглась.

— Дурные воспоминания? — Гаррус хотел снова увидеть её улыбку.

— Нет. Скорее грустные, — она коснулась своей щеки, — это было не так давно, на Омеге. Тогда была наша первая встреча, — она всхлипнула, — знаю, он промахнулся тогда специально.

— Прости, я не хотел, — Гаррус налил еще, подумав, что только что задел её чувства, — любовь, — вырвалось у него и он сразу об этом пожалел.

— Любовь? — её губы дрогнули, — не знаю, можно ли любить того, чьё имя ты не знаешь, чьё лицо никогда не видел, а познал лишь маленькую часть души.

Другие цитаты по теме

— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.

От всех этих криков, ужасных запахов и горения заживо, Элис теряла сознание.

Всё, у неё больше не было сил.

Она падала. Падала и горела.

Боль сковала её тело, и она не могла даже шевельнуться. Она могла лишь лететь тяжелым балластом вниз, распадаясь на миллионы частиц пеплом.

Она хотела плакать и кричать. Позвать кого-нибудь на помощь. Хотела, чтобы кто-то просто оказался рядом, взял её за руку и вытащил из этого кошмара. Чтобы кто-то обнял её и прижал к себе, сказал, что всё будет хорошо.

Но этого не происходило, поэтому всё, что ей оставалось, так это падать и гореть.

— Прости.

— Ты не виноват, — тихий голос звучал куда-то в броню, — просто если я начну рассказывать вам всем или даже только тебе о своей жизни, вы, ты, посчитаете, что я сошла с ума.

— Да что же там такого? — вопросительно взглянул на рыжую макушку Гаррус.

— Там полнейшее сумасшествие, — Эл подняла голову и попыталась улыбнуться.

— А по-твоему я слишком нормальный?

— По-моему ты слишком любопытный.

— А, по-моему, Вы, мисс Кеннеди, слишком упрямы.

— Всему своё время, Вакариан, всему своё время.

— То есть я заслужу услышать хоть часть истории жизни очаровательной, немного безумной, рыжей снайперши?

— Возможно, — Элис улыбнулась.

Гаррус вздохнул, возможно с облегчением.

— Но ты останешься, — Гаррус сделал паузу, — и это не обсуждается.

Элис тяжело вздохнула:

— Хорошо, в этот раз я сдамся. Ты переубедил меня, турианец, — девушка встала на носочки и еле дотягиваясь аккуратно поцеловала турианца в щеку.

Гаррус от неожиданности дернул мандибулами, но прижал рыжеволосую бунтарку ближе к себе.

— И когда ты рискуешь собой, думай, что не всем в этой жизни на тебя плевать.

Элис что-то хотела возразить, но крепкие объятия турианца лишали девушку дара речи.

Гаррус улыбнулся.

... И приходит мысль невольно

В череде безликих дней,

Что любить — ужасно больно...

Не любить — ещё больней...

Разве можно забыть того человека, кто причинил тебе боль.

Кто придумал, что любовь — это золотая стрела? Любовь может ранить, если попадает в одного.

Страх перед болью от старых потерь,

Откровенной любви захлопнута дверь.

Теперь, когда в сердце нет больше огня,

Теряется смысл каждого дня...

Передайте ему, что он в чёрном списке

Всех моих адресов и мыслей.

Пусть он больше украдкой ко мне не стучится,

В мои сны, двери, жизнь... Никогда!

Пусть я слёз на глазах не скрою,

Он принёс мне, поверьте, немало боли,

И пора уже дописать this story,

А о чувствах пожалуй я умолчу.

Я виновна лишь в том, что его любила,

Что от глаз его карих с ума сходила,

Что хотела родить ему дочь или сына,

Но мечтам, увы, сбыться не суждено.

Вновь отчаянье сквозит между строчек,

Эх... поставить бы уже длинный прочерк,

Только сердце вот отпускать не хочет...

Но об этом его каждый день молю.

Иногда я хочу убежать, раствориться,

Поменять номер, город, лица...

Чтобы где-то суметь наконец забыться,

И не встретить его... Никогда!

Передайте ему, пусть уходит...

Я боюсь повторения этой story,

Он принёс мне, поверьте, немало боли,

А о чувствах пожалуй я умолчу...

Понимание и осознание того, что расставание — это единственное правильное решение, не освобождает от душевной и сердечной боли. У сердца всегда свое видение ситуации.

... любовь всегда сопровождалась мучительной болью, огромной радостью и глубокой печалью.