Он слишком умен, чтобы быть счастливым, и слишком несчастлив, чтобы быть злым.
Когда не поймешь, добрый ли человек или злой, можно смело сказать, что он — несчастный.
Он слишком умен, чтобы быть счастливым, и слишком несчастлив, чтобы быть злым.
Когда не поймешь, добрый ли человек или злой, можно смело сказать, что он — несчастный.
Здравый и здоровый человек лепит Венеру Милосскую из своей Акулины и не видит в Венере Милосской ничего более своей Акулины.
Из борьбы личных интересов вырабатывается не лучший из возможных, а возможнейший из лучших порядков.
Люди живут идолопоклонством перед идеалами, и, когда недостает идеалов, они идеализируют идолов.
Люди – такие непредсказуемые существа… Впрочем, нет, вполне предсказуемые, и это ещё хуже.
Человеческие чувства это только слова, — сказал эриллиум. — Жизнь человека словно яркая вспышка молнии — не успел родиться, как его уже нет. И за этот краткий миг люди хотят прожить тысячу жизней.
Человек-то начинается с конца.
Ведь только дойдя (доведя себя) до предела своего неуспеха, когда буквально жопой ощущаешь, что лучше ложку-то в руки не брать, а то ещё выскользнет и ударит кошку по голове, и та может пасть смертью оказавшихся_не_в_тот_момент_не_в_том_месте, и всё равно ещё пытаясь что-то пробивать, куда-то идти, истерически хвататься за любые проявления жизни, лишь бы не застрять на месте, но всё равно всё идёт прахом — именно тогда ты утыкаешься носом в единственную вещь: это воображаемая и незримая табличка, по которой стекает твоя бывшая улыбка...
Я жизнь прожил вполне спокойно, вкрадчиво,
Я смог себя от боли уберечь.
И поздно понял, — зря я поворачивал,
Боясь того, что можешь ты навлечь.
И за всю жизнь, не овладев наукою
Быть битым просто из-за ерунды,
Я устремляюсь на твое мяуканье,
Сулящее все прелести беды.