На человеческом языке нет слов, чтобы передать охватившие меня чувства.
Новые явления требуют новых обозначений, а мое воображение отказывалось мне служить.
На человеческом языке нет слов, чтобы передать охватившие меня чувства.
Новые явления требуют новых обозначений, а мое воображение отказывалось мне служить.
Я и просил и сердился, но все было напрасно: я столкнулся с волей более твердой, чем гранит.
Но на человеческом языке недостает слов тому, кто дерзнул проникнуть в бездонные глубины земного шара.
На пороге его зияющей пасти я взглянул вверх и в последний раз увидел небо Исландии, «которое, быть может, мне уже не суждено увидеть!»
Но, по милости неба, за великими огорчениями следуют и великие радости, и профессор Лиденброк получил удовлетворение, искупившее испытанное им отчаяние.
Правильнее было бы сказать: «Катимся же!», ибо мы без всякого труда скользили вниз по наклонной плоскости. То был facilis descensus Averni* Вергилия!
— А еще ниже под землей?
— Плотность будет неизменно возрастать!
— Как же мы будем тогда спускаться?
— Мы наложим камней в карманы.
— Право, дядюшка, у вас на все есть ответ!