Коли вы уж сами, Евгений Павлыч, заявили сейчас, что даже сам защитник на суде объявил, что ничего нет естественнее, как по бедности шесть человек укокошить, так уж и впрямь последние времена пришли, этого я еще не слыхивала.
Князь вовсе не «дурачок» и никогда таким не был, а насчет значения, — то ведь еще бог знает в чем будет полагаться, чрез несколько лет, значение порядочного человека у нас в России: в прежних ли обязательных успехах по службе или в чем другом?
И кого же взялся защищать: не старуху, которая его умоляла, просила и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, все ее достояние присвоил, а этого же самого ростовщика за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать.
Это напоминает недавнюю знаменитую защиту адвоката, который, выставляя как извинение бедность своего клиента, убившего разом шесть человек, чтоб ограбить их, вдруг заключил в этом роде: «Естественно, говорит, что моему клиенту по бедности пришло в голову совершить это убийство шести человек, да и кому же на его месте не пришло бы это в голову?
Он денег твоих, десяти тысяч, пожалуй не возьмет, пожалуй и по совести не возьмет, а ночью придет и зарежет, да и вынет их из шкатулки. По совести вынет! Это у него не бесчестно! Это «благородного отчаяния порыв», это «отрицание» или там черт знает что... Тьфу! все навыворот, все кверху ногами пошли.
В самом лице этой женщины всегда было для него что-то мучительное: князь, разговаривая с Рогожиным, перевел это ощущение ощущением бесконечной жалости, и это была правда: лицо это еще с портрета вызывало из его сердца целое страдание жалости; это впечатление сострадания и даже страдания за это существо не оставляло никогда его сердца.
Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки народной жизни и критики тотчас крикнули бы, что это невероятно; а прочти в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь русской действительности.
Тоцкий, который, как все погулявшие на своем веку джентльмены, с презрением смотрел вначале, как дешево ему досталась эта не жившая душа, в последнее время усумнился в своем взгляде.
И с чего я взял давеча, что вы идиот! Вы замечаете то, чего другие никогда не заметят. С вами поговорить бы можно, но... лучше не говорить!
Cлайд с цитатой