Всем известно, что воображение — опасная вещь, и когда его слишком много, рискуешь упустить из виду подводные течения реальной жизни.
И когда я думаю, как меня покинул этот мальчик, пальцы сами сжимают перо, а рука наносит резкий удар. Если бы он знал, какое горе причинил мне, он бы преодолел смерть, чтобы вернуться, ведь даже его жестокость была доброй.
Бог добр, ведь он ставит на вашем пути столько капканов и ловушек, что вы просто не можете не идти туда, куда он ведёт вас.
Я хочу сказать, что, когда я замечаю в мальчишке какую-нибудь смешную черточку, недостаток, изъян в его красоте, это не мешает мне влюбиться в него. Скажу больше: именно благодаря этому я и влюбляюсь. Слишком устав любить, я выслеживал их, подсматривал за ними, пока очарование не оказывалось разрушенным. Я выжидал случай, подлавливал взгляд, который открыл бы мне какую-нибудь уродливую черточку, находил необычный угол зрения, благодаря которому стало бы заметно это уродство, штришок или некая особенность, портившая его красоту, чтобы освободиться от любовного бремени, но очень часто все происходило как раз наоборот, когда я придирчиво оглядывал мальчишку со всех сторон, он начинал сверкать миллионом других огней и завлекал меня в тенеты своего очарования, казавшегося еще сильнее, потому что отражалось в многочисленных гранях. И обнаруженного изъяна мне было недостаточно, чтобы освободиться. Напротив. Пытаясь его отыскать, я каждый раз открывал новую грань шедевра.
Тюрьмы утратили свою блистательную суровость с тех пор, как наши воровские авторитеты обуржуазились, а в тюрьмах поселились честные люди.
В дружбе двух соперников нет ничего невозможного, у них много общего, раз они любят одно и то же.
Мы призываем все свои способности, чтобы сочинить себе самые блистательные роли в самых роскошных жизнях; мы выдумываем их такое множество, что нам не хватает сил на то, чтобы их исполнить, и если бы какая-нибудь из них случайно осуществилась, то мы не обрели бы счастья, так как истощили в себе сухое наслаждение — многократно вызывая в себе воспоминание о его призраке.
Создания мрачной фантазии вроде нежити, нечисти, небыли или привидений английских замков не так пугают, как тихий шорох в пустом доме или чья-то тень за углом. Нельзя придумать ничего такого страшного, что бы напугало одним своим видом. А все потому, что реальное менее ужасно, чем то, что создает наша фантазия. Страх порождает воображение. Тем и страшен.
Младший брат Лили боялся темноты, когда они были детьми. Она дразнила его этим, называла малышом и трусишкой. Когда мать кричала им выключить этот чертов свет и спать, Лили гасила свет, а потом начинала шипеть и рычать, как чудище, пока брат с криком не выскакивал из кровати, только чтобы получить трепку от раздраженной матери.
Ей хотелось, чтобы она могла вернуться в прошлое и сказать ему: теперь она понимает. Что наконец-то осознала, какой страшной бывает темнота. Потому что в настоящей темноте тебе остается лишь твое воображение.
Cлайд с цитатой