Барри, скорбь — сложное чувство, существующее по своим правилам. Ей нельзя просто научиться.
Барри, поверь... нельзя убежать от скорби.
Барри, скорбь — сложное чувство, существующее по своим правилам. Ей нельзя просто научиться.
Барри, поверь... нельзя убежать от скорби.
Мы с моим внутренним пингвином пойдем на юг.
Я не молился за упокой, ибо молитвы тщетны; я не оплакивал ни ее, ни себя, — ибо дважды оплакивают одно и то же лишь кстраверты; но, окутанный ночным безмолвием, неимоверно враждебным и человеку, и верности его, и любви, просто помнил о ней, помнил, помнил о ней.
Время есть всегда. Просто иногда, чтобы идти вперёд, надо сделать шаг назад.
Кто любил хоть раз, хорошо знает, как много в жизни и скорби и радости.
— Циско, было очень храбро встать между нами и защитить Цыганку. Я очень впечатлён.
— Чувак, я ВАС от неё защищаю. Она бы вас размазала.
— Каждый ребёнок мечтает быть супер-героем. Обладать силой. Спасать людей. Но ни один ребёнок не думает, каково это — быть героем и не спасать людей. Правда в том... не многое меняется. Тебе по-прежнему больно. Ты по-прежнему влюблён. Ты всё ещё надеешься и желаешь чего-то. И тебе всё ещё нужна помощь со всем этим. И в каком-то смысле это лучшая часть.
— Барри, бронированная машина только что угнала на Гриффин авеню. Тащи свой зад туда.
— Принято.
Спасение одной жизни не оправдывает погибель другой.
— ... Тебе не кажется, что с её приходом мы всё это как-то пропустили? Обошли столько хорошего..
— Милый, у нас всё это будет. Только немного в другом порядке.
— У меня вся жизнь не в порядке.
О, мне бы крылья! Ввысь взлетев, летел бы вдаль, людей забыв,
Сгорели б крылья — побежал, подальше, прочь — пока я жив!
О, я покинул бы сей мир, и, пусть не дан мне дар Исы, —
Мне вместо крыльев — пыл души и одиноких дум порыв.
Увы, союз с людьми — тщета: я, пленник тысячи скорбей,
Готов единожды спастись, тысячекратно жизнь сгубив!
От друга — тысячи обид, и сотни бедствий от врагов,
И — за себя жестокий стыд, и — гнев людской несправедлив.
Мне не смотреть бы на людей, а растворить бы чернь зрачков,
Всей чернотою тех чернил себя навеки очернив!
Для птицы сердца моего мал вещей птицы дальний путь:
Я тверд душою, как гора, и дух мой тверд и терпелив.