Евгений Витальевич Антонюк

При Путине в полицию берут только тех, кто не прочел в детстве Родари, Носова, Бриннера, Оруэлла, Леца, Зощенко, и потому эксперты на работе читают эти книги на предмет экстремистских высказываний в адрес исполнительной власти?

Другие цитаты по теме

Вместо слова «свобода» в следующей сентенции ставлю слово «еда / сытость»: «еда и сытость — когда еда и сытость лишь некоторым, если сытость и еда всем, то сытость и еда исчезает / не имеет места». А как вам такая ложь: свобода бить детей — это когда свобода бить детей для некоторых, а если свобода бить детей каждому, то свобода бить детей исчезает, не имеет места?

Геббельс говорил, а книги жгли, Хрущев говорил, а книги жгли, Сталин говорил, а книги жгли, Брежнев говорил, а Черных был отправлен в психушку, Лец и Зощенко были запрещены, и Ю. Домбровский был убит. Страницы с упоминанием генерал-лейтенанта Смушкевича и Мейерхольда были либо вырваны, либо подлежали заклеиванию. М. А. Булгаков: «в печку его... переписку с этим, с Каутским».

Раньше времени нельзя было отказаться Владимиру Резуну от советской присяги, будешь предателем числиться до ныне, а вот вовремя отказаться от советской присяги — это с Ельциным Б. Н.? И тогда не предатель — если в другое время отказался от советской присяги, чем «предатели»?

Прежде Путин думал, что в России народ не хочет работать (ленивый). Потом Путин объявил, что работать некому (демографическая яма в комплекте с пенсионной реформой). Хотя Путин и не собирался создавать рабочие места, зная, что работать все равно некому. А народ и так знал, что работать негде.

Константин Эрнст заставил всех смотреть рекламу, на которой он зарабатывает с помощью зрителей, а потом начал совестить зрителей, что они бесплатно смотрят фильмы.

Пустая власть, где нет обратной связи.

И разве это связь, коль мстит за правду власть?

Какая ж это власть, увязшая в грязи,

Что совестит народ свой в сласть?

Люди сегодня говорят одно, а завтра другое, так они наступают на собственные виртуальные грабли.

Настоящей ошибкой, ложью и лицемерием было увидеть в нем нечто большее. Все бы ничего, если б позабавиться с ним месяц-другой, но растягивать эту игру на годы! А все потому, что в ее тогдашнем сентиментальном одиночестве ей было удобно верить в то, что говорил именно этот парень, и вознаграждать его собственной удобной ложью, а в результате каждый сказал то, что больше всего хотел услышать другой: «Я тебя люблю» и «Ты самый интересный человек из всех, кого встречала. Это правда. Честно».

Этот путь коварен и ненадежен. Но если ты им пошел, свернуть уже невероятно трудно, и ты говоришь «извини, конечно ты прав», «тебе виднее» и «ты — самое удивительное и ценное, что есть на свете», после чего все правдивое и честное становится безнадежно далеким и мерцает, точно недостижимый мир изумительных людей.

Работал в театре Мейерхольд. А потом перестал появляться в театре. Еще Сталин беспокоился и все спрашивал: куда делся Мейерхольд, куда пропал?

В свою ложь верят, как в правду, а в правду других верят, как в ложь.