Никакого горя и никакой боли,
Потому что все знают, что сам Господь колет себе героин.
Никакого горя и никакой боли,
Потому что все знают, что сам Господь колет себе героин.
И затянуть ремень на локте для инъекции героина,
Когда всё вокруг ставят на мне метку кретина.
По 25 часов в сутки, так хорошо и красиво...
Я в толще городских улиц, бросаю все перспективы.
Профессионал, проныра, под вопросом ситуаций,
Хватит ли колес на утро, чтобы круто догнаться?
Ты меня просишь затянуться еще,
Но я и так на высоте, слишком высоко...
Скоро ночь, на парковой лавке
Я зарывался в твои волосы пропахшие травкой.
Всё случайно, я спускаюсь ниже,
Ты мне шепчешь, что любовь подходит к нам ближе...
Дай мне той любви, что мне нужна...
Если как ветер в лицо, когда шагнём из окна
Навстречу звенящей боли и слёзам.
Холодные ладони, новая доза,
Несёт кровь по венам, и дрожь по коже...
Вжать, и вливается в бетонных прохожих.
Время течёт, но только не опоздай!
Дай мне любовь, ДАЙ....
Я не употребляю наркотики. Мне это уже не нужно. Я постарел, и если мне теперь нужен приход, нужно просто неожиданно встать со стула.
Раз уж дышишь, то заглотить можешь. А раз глотаешь, почему бы не уколоться? На меня иглы нагоняли страх, но я согласился.
Забавно, да? ДиЭмТи прет всего шесть минут... Но эти минуты кажутся вечностью! По химическому составу — то же самое, что выделяет мозг в момент смерти. Так что получается... что смерть — это типа твой самый крутой трип, сечешь?
– Американцы принимают наркотики, – говорит Агент Краснобай, – потому что не знают, как распорядиться своим досугом.
Вот они и глотают перкодан, викодин, оксиконтин.