Хоть театр выручает. Пародия всё-таки лучше, чем ложь: она не так далека от истины, которая в ней обыгрывается.
«Я презираю интеллект» на самом деле означает: «Я не в силах выносить свои сомнения».
Хоть театр выручает. Пародия всё-таки лучше, чем ложь: она не так далека от истины, которая в ней обыгрывается.
«Я презираю интеллект» на самом деле означает: «Я не в силах выносить свои сомнения».
Об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером другое. Но где истина — в ночных думах или в дневных размышлениях? Два ответа, два типа людей.
Отметить, например, что почти невозможно смотреть на стрелку часов в течение пяти минут – так это долго и безысходно.
Отдаваться может лишь тот, кто владеет собой. Бывает, что отдаются, чтобы избавиться от собственного ничтожества. Дать можно только то, что имеешь. Стать хозяином самому себе — и лишь после этого сдаться.
Ничтожество и величие этого мира: в нём совсем нет истин, только любовь.
Царство Абсурда, спасение от которого — в любви.
Ложь усыпляет или погружает в мечты, иллюзия тоже. Правда — это единственная настоящая сила, бодрая, неистощимая. Вот если бы мы могли жить только правдой и ради неё одной: юная и неумирающая энергия внутри нас. Человек правды не стареет. Еще усилие — и он никогда не умрёт.
Да, человек спит в этот час, и очень хорошо, что спит, ибо единственное желание измученного тревогой сердца — безраздельно владеть тем, кого любишь, или, когда настал час разлуки, погрузить это существо в сон без сновидений, дабы продлился он до дня встречи.
Она прожила в незнании всего — кроме разве что страдания и терпения, — и даже теперь так же кротко продолжает впитывать физические страдания. Существа, не тронутые ни газетами, ни радио, никакой другой техникой. Они были такими и сто лет назад, и любой социальный контекст бессилен их изменить.
Истина загадочна, она вечно ускользает от постижения, её необходимо завоевывать вновь и вновь.
Свобода опасна, обладать ею так же трудно, как и упоительно.
И в конце концов понимаешь, что никто не способен по-настоящему думать ни о ком, даже в часы самых горьких испытаний. Ибо думать по-настоящему о ком-то — значит, думать о нём постоянно, минута за минутой, ничем от этих мыслй не отвлекаясь: ни хлопотами по хозяйству, ни пролетавшей мимо мухой, ни приёмом пиши, ни зудом.