Мы не осознаем силы чувства к тому, кого любим, пока он не покинет нас.
Сначала рождаются идеи, а язык только выражает их.
Мы не осознаем силы чувства к тому, кого любим, пока он не покинет нас.
Когда мы устаем, то начинаем говорить о своих снах – будто бы во сне сбываются мечты, которые не сбылись в жизни. И, просыпаясь, разочаровываемся.
Ложь иногда бывает спасительно необходимостью. Какой-нибудь умник должен был бы написать учебник вежливого вранья. Изложить в нём основные принципы, оправдывающие спасительную ложь.
Мы встречаемся каждый день. Когда я читаю в библиотечном зале старые сны, она всегда сидит рядом. Потом мы вместе ужинаем, пьём что-нибудь горячее, и я провожаю её домой. По дороге о чём-нибудь разговариваем. Она рассказывает мне, как ей живётся с отцом и младшими сёстрами.
Но каждый раз, когда мы прощаемся, я чувствую, что это ощущение Утраты во мне растёт, как бездонная яма. День за днём я что-то теряю в себе — и ничего не могу с этим поделать. Слишком глубок и мрачен такой колодец. Сколько его ни закапывай. Здесь, наверное, что-то с моей утерянной памятью, думаю я. Мои угасшие воспоминания о чём-то просят меня, но я не могу их восстановить. Разлад с собой бередит душу всё нестерпимее — кажется, от него уже никогда не спастись. Но этой проблемы мне сейчас всё равно не решить. Я слишком хрупок и неуверен в себе.
Я вытряхиваю из головы все до единой мысли — и погружаю опустевшее сознание в сон.
Ты (да‑да, ты тоже) не прочь иметь в сердце несколько женщин. Или еще лучше: чтобы как можно больше (интересных) женщин носили тебя в своем сердце. И каждая, разумеется, совершееееееенно не такая, как другие. Каждая – что‑то «совершенно особенное». Каждая имеет для тебя особое значение и занимает в тебе свое особое место. Немудрено, Лео. Потому что это ТЫ отводишь каждой из них ее «особое место». Думая об одной, ты забываешь о других. Открывая один шкаф для чувств, ты не боишься, что из другого кто‑нибудь выскочит: они все надежно заперты.
Я другая. Я не умею чувствовать параллельно. Я чувствую линейно. И люблю тоже линейно. Одного за другим. Но всегда лишь одного.