— Ты не можешь защищать каждого.
— Я никого не могу защитить.
— Никто не может.
— Ты не можешь защищать каждого.
— Я никого не могу защитить.
— Никто не может.
Слезы — лишь смазка для глаз. Не существует никаких реальных оснований, чтобы слезные железы производили слезы просто так, по велению одних лишь эмоций.
И правда, какая это глупость — бить кулаком чье-то тело. Как ласка — только намного грубее. Лучше нежность.
Я решаю сохранить рубашку на память о том, почему в первую очередь я выбрала Бесстрашие: не потому, что они совершенны, а потому, что в них течёт жизнь, потому, что они свободны.
Я верю в будничные проявления мужества, в отвагу, которая заставляет одного человека вставать на защиту другого.
Мой страх — быть с ним. Я всю жизнь остерегалась привязанности, но не знала, как глубоко укоренилось это беспокойство.
Сейчас безопаснее всего для нас оставаться здесь. Будем смотреть в оба, выясним, где остальные бесстрашные. А потом будем действовать.
— Ты все еще любишь его?
— Да. Нет. Трудно покончить с чем-то вроде этого. Он так сильно на меня повлиял, и в хорошую, и в плохую сторону. Такое трудно оставить в прошлом. я стараюсь не думать о любви или ненависти к нему. Просто пытаюсь жить, как жила до нашей встречи. К сожалению, с переменным успехом.
Моя мама рассказывала мне однажды, что мы не способны выжить в одиночку, и даже если бы могли, то не захотели бы этого.