Все это явилось для меня чудовищным потрясением, и я только дивлюсь, где же предел выносливости человеческого сердца.
Я прошу от тебя лишь немногого: чтобы в твоем взоре отражалась преданность, чтобы в голосе твоем звучала нежность, чтобы ты не позволял презрению или пренебрежению проникать в твоё сердце.