Стыдно не уметь защищать себя рукою, но еще более стыдно не уметь защищать себя словом.
Люди каждый день говорят и делают вещи, которые перестают существовать, если исчезают эти люди.
Стыдно не уметь защищать себя рукою, но еще более стыдно не уметь защищать себя словом.
Люди каждый день говорят и делают вещи, которые перестают существовать, если исчезают эти люди.
Но ведь когда о чём-то рассказываешь в словах — по-английски, по-японски, неважно, — всё равно без вымысла не обойтись! Даже когда просто глядишь на этот мир — всё равно уже что-то выдумываешь!
Мир же не просто такой, как есть. Он таков, как мы его понимаем, да? А когда что-то понимаешь, то привносишь в него что-то своё, да? И разве сама жизнь, таким образом, не превращается в рассказ?
— Лиза, — проговорил я, — ты знаешь, что я тебя люблю? Мне (...) эти слова всегда казались такими маленькими, тусклыми киношными словцами. Разве могли они как-то выразить, хоть как-то передать... Наверное, поэтому я никогда их не произносил, чтобы не повторять, не уподобляться, не становиться в миллионный ряд упоминающих всуе.
Самому любить лучше, чем быть любимым: любить – это некое действие, доставляющее наслаждение, и благо, а быть любимым не вызывает в предмете любви никакой деятельности. Тем не менее, люди из честолюбия предпочитают быть любимцами, а не сами любить, поскольку быть любимцем связано с каким-то превосходством.
Порой слова острей ножа…
И нужно жить, на сердце злобы не держа…
А там где слухи — правды нет…
И лишь Всевышний знает правильный ответ…
От глаз его не скрыться, не уйти,
Всем добрый дам совет — живи и не суди…
На небесах, когда блаженные души говорят по телефону, они прямо переходят к делу без единого лишнего слова.