... идеология революции сталкивается с законами человеческой природы и Божественными установлениями. Иными словами, новое общество строится на песке. Женщины отличаются от мужчин, и сколько ни утверждай обратное, это ничего не изменит. Женщины разительно отличаются от мужчин, у них иные социальные роли, к исполнению которых мужчины не приспособлены, что бы ни постановляли суды. Женщины не могут вести мужской образ жизни без катастрофических последствий для семьи, общества и государства.
История показывает, что нет и никогда не было абсолютно равных народов, культур и цивилизаций. Одни достигали величия регулярно, другие к нему вообще не приближались. Иными словами, проповедуемая революцией идея равенства — идеологическая, утопическая, абсурдная и полностью разрушительная. Лишь распадающееся государство приравняет доблесть «чёрных беретов» или рейнджеров, выполняющих самые опасные задания и на войне, и в мирное время, к трудовой доблести армейских писарей, поваров или посудомоек. Кажется, лорд Эктон заметил, что когда умирает демократия, почему-то всегда выясняется, что её убило равенство.
За рулём автомобиля все женщины в глазах мужчины – тупые блондинки, зато он – настоящий ягуар, для которого не писаны правила и прочие дорожные знаки.
Когда в 1968 году папа Павел Шестой издал свою энциклику против контрацепции «Нumanae vitaе», она была почти повсеместно, даже среди католиков, встречена весьма враждебно, что объяснялось переменами в общественном сознании. Однако покойный папа оказался пророком. Как заметил денверский архиепископ Чарльз Дж. Чэпьют, в своей энциклике папа предсказал четыре последствия использования человечеством контрацептивов: 1) широкое распространение супружеской неверности и общий упадок морали; 2) утрата женщиной статуса «уважаемой и возлюбленной подруги» мужчины и превращение её в «инструмент плотского наслаждения»; 3) вручение «опасного оружия в руки политиков, которые не станут обращать внимания на моральные соображения»; 4) отношение к мужчинам и женщинам как к предметам, а к нерожденным детям — «как к болезни», вследствие чего произойдёт общая дегуманизация человечества.
— Что тут у вас случилось? — спросил Страшила у какого-то очень грустного мужчины с растрепанной бородой и в переднике, катившего по тротуару детскую коляску.
— Случилась революция, Ваше Величество, да Вы, наверное, и сами об этом слышали, — ответил мужчина. — С тех пор как Вы нас покинули, женщины чего только не выделывают! Я рад, что Вы решили вернуться и восстановить порядок, а то в домашних хлопотах да в заботах о детях мужская половина населения совсем выбилась из сил.
— Гм! — задумчиво произнес Страшила. — Если домашняя работа так тяжела, как ты говоришь, как же женщины с ней справляются?
— Право, не знаю, — отвечал прохожий с глубоким вздохом. — У них, похоже, нервы чугунные и сил невпроворот.
Во всяком положении на долю женщины достается больше горя и страданий, чем на долю мужчины. У мужчины — сила и возможность проявлять свои способности: он действует, движется, работает, мыслит, он предвидит будущее и в нем находит утешение. Так поступал Шарль.
Женщина же остается на месте. Одна со своей скорбью, от которой ничто ее не отвлекает, она спускается до дна разверстой пропасти, измеряет ее и нередко заполняет своими обетами и слезами. Так поступала Евгения. Она познала свою судьбу. Чувствовать, любить, страдать, жертвовать собой — вот что всегда будет содержанием жизни женщины.
... Так я пригласил её в кино. Это было моё первое свидание.
Я пошёл домой и рассказал об этом маме. Она дала мне много разных советов, как делать это и как то. Например, если мы поедем на автобусе, то я должен выйти первым и подать Барбаре руку. Или если мы пойдём по улице, то мне нужно идти по внешней стороне тротуара. Она даже рассказала мне, что нужно говорить. Она передавала мне по наследству культурную традицию: женщины учат своих сыновей хорошо обращаться со следующим поколением женщин.
Женщина была значима лишь до тех пор, пока притворялась стыдливой и сдержанной. Какую оплошность она допускает, когда перестает играть эту роль! Грош ей цена теперь, когда она уподобилась нам. Вот так исчезает одна из последних иллюзий, делавших сносным наше существование.
Принято считать, что самые первоклассные сплетницы – это женщины. На самом деле мужчина от сплетен находится на расстоянии воробьиного скока.
Но, когда христианство на Западе начало терять позиции, произошло еще одно событие — западный человек стал отказываться от продолжения рода. Ведь корреляция между верой и большой семьёй абсолютна. Чем более люди преданы вере, будь то христианство, мусульманство или иудейство, тем выше у конкретного народа уровень рождаемости.
Cлайд с цитатой