— Ты умрешь за меня?
— Да.
— Слишком просто. Будешь ли, будешь ли ты жить для меня?
— Да.
— Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки к подчинению. Ты хочешь этого?
— Хочу.
— Скажи это. Скажи это. Скажи это. Проси, проси, проси...
— Прошу.
— О боже мой, как ты... как ты хороша.
— Доктор Квинзель, я живу ради этих минут с тобой. Что там такое?
— Я принесла вам котенка.
— Как трогательно.
— Доктор Квинзель, я живу ради этих минут с тобой. Что там такое?
— Я принесла вам котенка.
— Как трогательно.
— Жми на газ, Пудинг. Давай.
— У нас с тобой есть компания.
— Мышка, мышка, мышка. Тупая мышь испортил нам свидание. Пудинг, Пудинг, я не умею плавать.
— Эм... Меня зовут Харлин. Харлин Квинзель.
— Какое прекрасное имя! Твои друзья называют тебя Харли?
— Ох... У меня не много друзей.
— Ну, Харли... У тебя только что он появился.
— Пудинг! Ты нарядился ради меня?
— Ради тебя я на все готов. Между прочим, я прихватил виноград, шампанское во льду и медвежью шкуру.
Ее губы.
Они лениво скользят по поверхности моих собственных губ, и не помышляя нырнуть поглубже, никаким сертификатом по дайвингу здесь и не пахнет, о запахах вообще речи не ведется. Ее губы – не соленые и не сладкие, в них нет ни остроты, ни горечи, с тем же успехом можно было бы целоваться с пластиковым стаканчиком. Определенно, это самый странный поцелуй в моей жизни, сам факт его существования бессмысленней, в нем нет и намека на светлое будущее, на прогулки под дождем, на смятые простыни и кофе по утрам, на покупку горного байка, диггерство и посещение религиозных святынь Ближнего и Среднего Востока. В нем нет и намека на откровения о бывших любовниках, детских болезнях и юношеских фобиях, «я так хочу тебя, лифт – самое подходящее место, только не забудь о резинках» – совсем не тот случай. Совсем не тот поцелуй.
Совсем не тот. И все же, все же…
Мне страшно подумать о том, что он когда-нибудь кончится.
Ничто не может уничтожить любовь. Если любовь есть, то она будет расти. Но я думаю, что чаще всего любовь отсутствует. Ты сам себя не понял, это была не любовь, а что-то другое. Может быть, это была влюбленность, возможно, это была страсть. Тогда она неизбежно будет разрушена, ибо сексуальная привлекательность исчезает после близости с женщиной, а привлекать может только неизвестное. Познав вкус тела женщины или мужчины, человек теряет сексуальный интерес. Если твоя любовь была всего лишь связана с сексуальностью, то она обязательно исчезнет.
Любовь и смерть имели такую природу, что заниматься ими понарошку было невозможно. Не играло роли, верят ли участники процедуры в то, чем заняты, — важно было, что это действительно с ними происходит. Спариваться и умирать можно было только всерьез, хоть в домашнем уединении, хоть перед сотней камер на арене.
Cлайд с цитатой