— Вы получили эту награду сами, мэм?
— Разумеется, сама, лейтенант.
— За «Лучший документальный фильм». Определённо, вы очень умная женщина.
— Скажем лучше: я работаю как вол.
— Вы получили эту награду сами, мэм?
— Разумеется, сама, лейтенант.
— За «Лучший документальный фильм». Определённо, вы очень умная женщина.
— Скажем лучше: я работаю как вол.
— Знаете, мне запомнилась только одна новая машина. Её купил мой отец. Я помню, как он был горд, как она пахла. Было такое впечатление, что ты внутри пульмановского вагона, хотя, конечно, она была не такая, как ваша.
— У моего отца никогда не было своей машины, пока я не купила ему. Мне было двадцать, я только что продала свою первую книгу. Сравним наши рассказы бедности?
— Только не в «Роллс-Ройсе», мэм.
— Вы раньше видели такие штуки, лейтенант?
— Не уверен, что-то знакомое.
— Здесь особый светочувствительный объектив. В Беркли часто пользуются подобными штуками во время ночной работы.
— То есть она снимает в темноте?
— Да, это я сам купил.
— На свои деньги?!
— Я хотел быть хорошо экипирован, сэр.
— Должно быть, вы холостяк.
— Я люблю цветы, так же как и моя жена. Она помешана на них.
— У неё есть сад?
— Вряд ли это можно назвать так, скорее цветочная клумба... Нечто вроде могильного холма.
Даже некоторые убийцы, которых я встречал, даже они мне нравятся. Иногда. Они мне нравятся и я их уважаю. Не за то, что они сделали, конечно, нет, но за то, что в них есть умного, интересного или просто милого. Так как это есть в каждом из нас. Хоть немного, но есть. Можете поверить словам копа.
Единственное, что в этом деле доставило мне удовольствие, — это возможность обвинить вас в убийстве.
— Не очень-то он похож на убийцу. Знаете, после пятнадцати лет в этом деле, мне достаточно взглянуть на человека, чтобы сказать, что этот человек не может быть убийцей.
— И как часто вы оказываетесь правы?
— Процентов двадцать. Если, конечно, этот человек не убивал слишком часто.
— Вам зажечь сигару?
— Нет, спасибо, я пытаюсь бросить, поэтому с недавних пор лишь держу их во рту.
— Почему бы вам тогда не держать во рту более дешёвый сорт?
— Что, ещё снизить и свой жизненный уровень?
— У вас такая семья, мисс Литтон. Каждый думает, что я собираюсь арестовать его.
— Кроме меня!
— Да... Для меня большое облегчение говорить с вами, а то я уже начал чувствовать себя полицейским.
— А вы и есть полицейский и хороший. Вы говорите что-либо только тогда, когда это нужно и не ранее. Вы умеете хранить секреты.
— Вам стоило заняться медициной.
— Только не мне. Предпочитаю убийства. Эти врачи... Мой дядя был врачом. К нему приходили только больные люди со своими жалобами. Как только им становилось лучше, они исчезали. Ни одной открыточки. Пока они были больны, они помнили его телефон. Что это за жизнь? Сплошные жалобы.