Что дальше будет — неизвестно,
Хотя нетрудно предсказать.
Что дальше будет — неизвестно,
Хотя нетрудно предсказать.
Никто не знает, что принесёт нам будущее. И наше воссоединение доказало, что его возможности поистине безграничны.
Таков... Выбор Врат Штейна.
Да, да, да, все сказано,
Да, да, давным-давно,
Да, да, да, все связано
Самым древним и хитрым узлом.
Да, да, да, все здорово,
Да, да, гори огнем,
Да, да, мы тоже золото,
Мы сверкаем, пока не умрем.
Всякое будущее неизвестно, — но иногда оно приобретает особую туманность, словно на подмогу естественной скрытности судьбы приходит какая-то другая сила, распространяющая этот упругий туман, от которого отскакивает мысль.
И среди артефактов, которые никто никогда не найдёт, среди предметов, которые рассыплются задолго до приземления разумных существ, будет маленький участок подъездной дорожки на калифорнийской улице, где однажды тёмным летним днём в конце первого года замедления двое детей сидели рядом на холодной земле. Пальцами на влажном цементе мы написали самые простые из известных нам слов: наши имена, дату и фразу «Мы здесь были».
Несомненно, из всех даров провидения самый милосердный и драгоценный — это наше незнание того, что нас ждёт впереди.
Смотри, начался отсчет,
может быть, нам снова повезет
В океане звезд и других планет.
Прощай, кладбище надежд,
вечный страх и торжество невежд,
Здесь у нас с тобой будущего нет...
Мы все пугаемся неизвестности. Но если вдуматься — тем и хороша неизвестность, что таит в себе массу разных возможностей. Непроросшие всходы семян, ещё не брошенных в землю. И всегда есть надежда что-нибудь изменить впереди, там, во тьме ещё не случившегося. Совершить поступки, могущие приманить лучшую долю. Воздержаться от деяний, способных устремить цепь событий к горестному исходу...
Но неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком, подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот. Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели.