Ничего не исчезает бесследно. Что-то всегда остаётся.
— Она уходит.
— В прошлый раз, когда я осталась с тобой наедине, я чуть не истекла кровью на поле для лакросса. Она остается.
Ничего не исчезает бесследно. Что-то всегда остаётся.
— Она уходит.
— В прошлый раз, когда я осталась с тобой наедине, я чуть не истекла кровью на поле для лакросса. Она остается.
— Там этикетка есть?
— Какая этикетка?
— Где сказано, как его вырубить!
— Зачем клеить такие этикетки на капканы?!
— Звери ведь читать не умеют, идиот!
– Просто найдите зажигалку или свечку, пожалуйста.
[Малия находит и включает сварку]
– Слишком?
– ПИТЕР!
– Малия.
– Что?
– Мы смогли пробиться через Охоту только... с помощью эмоциональной связи.
– Чёрт. Хотела бы я помочь. Я не скажу это. Я не скажу это!
– Ладно, что ж, полагаю, все умрут.
[Малия рычит]
– Пап. Папа. Папа!
– Скажи это искренне.
– Пап... прошу, очнись. Папа...
[Питер очухивается]
– Прошлой ночью я не мог заснуть. И тогда я встал, чтобы разобраться с документами. Бумаги были у меня в машине, поэтому я пошёл в гараж. С полки упал какой-то хлам, и я споткнулся о старую бейсбольную биту. Я машинально выкрикнул имя.
– Стайлз.
– Ты забудешь меня.
– Не забуду. Нет, не забуду.
– Лидия, ты забудешь. Просто помни... я люблю тебя.
– Я никогда не отвечала на это. Я никогда не говорила это в ответ.
– Разлом сжигает всё, что пытается пройти через него.
– Возможно, не всё.
[приходит Цербер]
– Ты видела карусель?
– И большую вывеску «Кеннон» и людей, исчезающих в облаках дыма.
– Тебе хорошие сны вообще снятся?