Я настолько исполнен одиночества, что любая встреча для меня — Голгофа.
Вне музыки все ложь — и одиночество, и даже экстаз. Музыка — это как раз наилучшее сочетание того и другого.
Я настолько исполнен одиночества, что любая встреча для меня — Голгофа.
Вне музыки все ложь — и одиночество, и даже экстаз. Музыка — это как раз наилучшее сочетание того и другого.
Если бы гнев был атрибутом Всевышнего, я бы уже давно превзошел свой статус смертного.
Когда пропадает желание проявлять себя, находишь убежище в музыке — добром гении всех, кто страдает безволием.
А что, если броситься со скалы? Я предавался довольно мрачным размышлениям, и глядел на все эти сосны, эти скалы, эти волны, и тут внезапно почувствовал, до какой степени я привязан к этому миру, прекрасному и проклятому миру.
Покуда будет оставаться хоть один действующий Бог, задача человечества не будет достигнута.
«Ваши истины невыносимы». — «Это для Вас они невыносимы», — тут же ответил я этому простаку.
Однако, вместо того, чтобы бахвалиться, я захотел добавить: «И для меня тоже...»