Александр Герцен. Скуки ради

Заметьте мимоходом патологическую особенность, что люди большей частью выносят гораздо легче настоящие беды, чем фантастические, и это оттого, что настоящими бедами редко бывает задето самолюбие, а в самолюбии источник болезненных страданий.

0.00

Другие цитаты по теме

Одна природа постоянно красива, потому что мы на нее смотрим издали, с благородной дистанции; к тому же она нам посторонняя, и мы с ней не ведем никаких счетов, не имеем никаких личностей, смотрим на нее как чужие и просто не видим тех безобразий, которые нам бросаются в глаза в человеческих лицах и даже в звериных, имеющих с нашими родственное сходство.

Действуют страсти, страхи, предрассудки, привычки, неведение, фанатизм, увлечение, а ум является на другой день, как квартальный после события; производит следствие, делает опись и в этом еще останавливается на полдороге: ограниченный там — вперед идущими обязательными статьями закона, тут — опасностью далеко уйти по неизвестной дороге, всего больше ленью, происходящей, может быть, от инстинктивного знания, что делу не поможешь, что вся работа все же сводится на патологическую анатомию, а не на лечение!

От этой лени и небрежности мы всю жизнь бродим в каком-то приятном полумраке и умираем в сумрачном мерцании. Все мы ужасно похожи на докторов, довольствующихся знанием, что они не знают, что делают, но что снадобья хороши.

— Все по глупости-с, — оправдывается русский человек, когда ему решительно оправдаться нельзя.

— Ты, стало быть, дурак! — говорит ему на это власть имущий.

— Не всем быть умным, надобно кому-нибудь быть «дураком», — отвечает он, если имущий власть без боя.

Хотя, собственно, настоятельной крайности в дураках нет, но, пожалуй, можно согласиться с этим извинением. Только отчего же, в свою очередь, нет такой ясно сознанной потребности в умных? Мудрено ли после этого, что миром владеют «нищие духом», там — как большинство, тут — как один за всех.

Мы повторяем сто лет, двести лет какой-нибудь вздор и чувствуем, что что-то неладно, да так и идем мимо, за недосугом, страшно озабоченные чем-то другим.

— Спорим, что ты даже не помнишь моё имя.

— Рикки.

— Микки.

— Нет, Рикки.

— Я думаю, что я знаю своё собственное имя.

— Ты ДУМАЕШЬ, что знаешь своё имя? Ты что, дебил?

Я люблю себя... ни разу за всю жизнь не случалось, чтобы я себя не ненавидел, мои неплохие данные, местами симпатичное лицо, пессимистичные взгляды и повальный реализм... меня это вполне устраивало. Но сейчас я, кажется, впервые себя возненавидел...

Где в игре человеческое самолюбие, там не может быть ни дружбы, ни согласия. Страсти — пороховая камера, а самолюбие — искра.

Да если допустить в себе боязнь возможного зла, так лучше опиуму выпить, да и уснуть на веки веков.

Люди иногда покидают этот мир, но всегда оставляют какой-нибудь след. Мелочи, которые даже не замечаешь: лица на снимках, багаж, кольца. Ничто не забывается насовсем. А если можно вспомнить, то можно и вернуть.

Посмотри, например, на меня. Я люблю себя и все любят меня.