Маска дает возможность стать на время кем-то другим. Стирает границы и позволяет посмотреть друг на друга с иной стороны. В маске человек становится смелее и, кто знает, быть может, с ней вы решитесь на то, что без маски никогда бы себе не позволили.
— Вот что я заметил, — изрек он. — В наше время каждый обвиняет всех остальных в наигранности действий. Понимаете, о чем я? Ну, что все какие-то неискренние, ненастоящие. Никто не доверяет даже собственному, для себя созданному образу. У меня ощущение, что люди вокруг ненастоящие. Словно было в них что-то нутряное, ценное, а они взяли и выбросили это ядро прочь, заменив его какой-то красивой пустышкой.
And if I told you that I loved you
You'd maybe think there's something wrong
I'm not a man of too many faces
The mask I wear is one
Those who speak know nothing
And find out to their cost
Like those who curse their luck in too many places
And those who fear are lost
... ловушки зеркал я сумела избежать, но взгляды — кто может устоять перед этой головокружительной бездной? Я одеваюсь в черное, говорю мало, не пишу, все это создает мой облик, который видят другие. Легко сказать: я — никто, я — это я. И все-таки кто я? Где меня встретить? Следовало бы очутиться по другую сторону всех дверей, но, если постучу именно я, мне не ответят. Внезапно я почувствовала, что лицо мое горит, мне хотелось содрать его, словно маску.
Что это ты напялил на своё лицо, парень? А, я понял. Вы ведь, подростки, постоянно ищете способы самовыражаться. Я ведь и сам, когда-то, был молод. Я всё понимаю. Главное, чтобы эта маска не означала принадлежность к преступной банде...
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
Ни один человек продолжительное время не может носить на лице маску, быть одним для себя и другим для окружающих — правда в конечном итоге откроется.
— Кузен Робер, вы столько повидали, не то что мы, жалкие провинциалы, – Ивонн улыбнулась и тут же утратила половину очарования. Улыбка не была живой, она крепилась к лицу, как брошка к платью. Слова тоже были сшиты в глупые затасканные фразы. Вот оно, хорошее воспитание – убить себя и напялить на труп маску, похожую на сотни других.
Я хорошо усвоила в жизни – есть определенное количество людей, для которых тяжело абсолютно все.
Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься... Чего? А ведь и впрямь боишься, крокодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой броней мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Еще как.
Cлайд с цитатой