Знать, он был создан для того,
Чтобы побыть одно мгновенье
В соседстве сердца твоего.
Знать, он был создан для того,
Чтобы побыть одно мгновенье
В соседстве сердца твоего.
Жизнь человеческая коротка, но время бесконечно, и вещество бессмертно. Человек умирает и утучняет гниением своего тела землю, земля вскармливает колос, колос приносит зерно, человек поглощает хлеб и питает им свое тело. Проходят тьмы и тьмы тем веков, все в мире повторяется, – повторяются люди, звери, камни, растения. Во многообразном круговороте времени и вещества повторяемся и мы с тобою, моя возлюбленная. Это так же верно, как и то, что если мы с тобою наполним большой мешок доверху морским гравием и бросим в него всего лишь один драгоценный сапфир, то, вытаскивая много раз из мешка, ты все-таки рано или поздно извлечешь и драгоценность. Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого.
А ведь некоторые люди живут и даже не подозревают, что можно любить! Сколько угодно на свете таких людей, которые о любви только из книжек знают и фильмов, а сами не способны испытать это чувство... А бывают, что способны, но не знают об этом, потому что за всю жизнь не встретили своего единственного, предназначенного судьбой человека. Просто их дороги по жизни не пересеклись, вот и всё!
Я помню день нашей встречи, его улыбку, его прикосновения. Ты можешь быть где угодно, когда начнется жизнь. Когда перед тобой откроется будущее, и сначала ты можешь даже не понять этого... но это уже случилось.
— Ты такой большой и умный, а я всего только зверь, видишь, у меня и рук нет, только лапы с перепонками. – Он останавливается и показывает ему лапу. – Но даже я знаю, что предательство – это самое плохое, что может совершить человек.
– Да, – соглашается Ганс, его обжигает стыд. – Нельзя бросать тех, кто тебя полюбил, – и чувствует, как слезы текут по щекам, соленые, как океанская вода.
Если на нашем пути встречается какая-либо преграда, или любовь поворачивается к нам спиной, мы, люди, немедленно впадаем в отчаяние, мечемся, топим одиночество в крепких напитках и соленых слезах. Мы не умеем уверенно и сосредоточенно идти к своим целям, преодолевать высокие барьеры судьбы, отдавать каждый час любимому делу и бороться за свое счастье. Мы не умеем искренне и бескорыстно радоваться жизни. И это даже тогда, когда она относительно спокойна. Что уж говорить о том, когда она напоминает каторгу. Мы не умеем так жить!
— Ты такой большой и умный, а я всего только зверь, видишь, у меня и рук нет, только лапы с перепонками. – Он останавливается и показывает ему лапу. – Но даже я знаю, что предательство – это самое плохое, что может совершить человек.
– Да, – соглашается Ганс, его обжигает стыд. – Нельзя бросать тех, кто тебя полюбил, – и чувствует, как слезы текут по щекам, соленые, как океанская вода.
Hе обманешь судьбу и не купишь любовь
Hи за жизнь, ни за смерть, ни за горсть серебра...
— Я так горжусь тобой, Чарли.
— Очень горжусь, сынок.
— И я понимаю, ты зашел так далеко, как только мог...
— Еще нет...
— Я надеюсь не умрешь, Чарли...
— Но если умру, то за любовь... и меня это устраивает.