Кто должен быть творцом в добре и зле, — поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Никто не знает еще, что добро и что зло, — если сам он не есть созидающий!
Кто должен быть творцом в добре и зле, — поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Злое дело похоже на нарыв: оно зудит, и чешется, и нарывает, — оно говорит откровенно.
И когда проклинают вас, мне не нравится, что вы хотите благословить проклинающих. Лучше прокляните и вы немного!
В сущности в своей простоте они желают лишь одного: чтобы никто не причинял им страдания. Поэтому они предупредительны к каждому и делают ему добро.
Но это трусость – хотя бы и называлась она «добродетелью».
– Быть правдивыми – могут немногие! И кто может, не хочет еще! Но меньше всего могут быть ими добрые.
О, эти добрые! – Добрые люди никогда не говорят правды; для духа быть таким добрым – болезнь.
Не раб ли ты? Тогда ты не можешь быть другом. Не тиран ли ты? Тогда ты не можешь иметь друзей.
За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный повелитель, неведомый мудрец, – он называется Само. В твоем теле он живет; он и есть твое тело.
Счастье бегает за мной. Это потому, что я не бегаю за женщинами. А счастье — женщина.
Ибо люди не равны — так говорит справедливость. И чего я хочу, они не имели бы права хотеть! — так говорил Заратустра.
Там научился ты, насколько труднее уметь дарить, чем уметь брать, и что хорошо дарить есть искусство, и притом высшее, самое мудреное искусство доброты.