Виктор Пелевин. Бэтман Аполло

Боль — это просто боль. А страдание — это боль по поводу боли. Физическая боль не может быть слишком сильной — здесь есть жесткие биологические ограничения. А вот производимое человеческим умом страдание может быть поистине бесконечным.

0.00

Другие цитаты по теме

— Хороших новостей не бывает вообще. Ты когда-нибудь думал, о чем сообщает полная сумма информации мировых масс-медиа?

— Это не так просто сформулировать.

— На самом деле просто, — сказал Аполло. — Она сообщает о непостоянстве и страдании. Мир непостоянен — иначе ни в каких новостях не было бы нужды. А непостоянство и страдание — это практически одно и то же. Одно неизбежно ведет к другому. Даже когда страдание замаскировано под удовольствие от того, что сегодня плохо кому-то другому…

Трудно заставить человека каждые пять секунд вспоминать, что он лузер и у него нет денег — хотя над этим и работают лучшие умы человечества.

Анализируя происходящее с ней из секунды в секунду, она пришла к выводу, что ее личное бытие сводится к серии импульсов боли, надежды и страха, задаваемых операторами кластера. Промежутки между ними иногда воспринимались как радость. Она поняла, что страдает, и никакого оправдания и смысла у этого страдания – теперь, после того, как сказки о творчестве потеряли смысл – нет.

Редкие моменты удовольствия есть просто фаза страдания. Удовольствие, как червяк на рыболовном крючке, служит для того, чтобы глубже вовлечь ум в боль…

... этот мир – мир страдания Любая радость в нем мимолетна. Она берет начало в боли и растворяется в ней. Но люди находятся в постоянном окружении образов счастья. Ритуал потребления учит человека изображать восторг от того, что по сути является навязанной ему суетой и мукой. Все массовое искусство обрывается хеппи-эндом, который обманчиво продлевает счастье в вечность. Все другие шаблоны запрещены. Вроде и дураку понятно, что за следующим поворотом дороги – старость и смерть. Но дураку не дают задуматься, потому что образы радости и успеха бомбардируют его со всех сторон.

Ничего на самом деле нет, но все невыразимо страдает.

Всё можно пережить, каким бы невозможным это не казалось вначале. Со временем скорбь ослабнет. Не то чтобы она исчезла совсем, но с тем, что остаётся, уже можно жить.

Да, в сущности, не всё ли равно, чем всё это закончится? Единственное, что было важно для него, как и для всякого живого существа, — это избавиться от невыносимых мук.

— То, о чем она не знает, не причинит ей боли.

— Зато подозрения причинят.

Я анатомирую своё чувство, как труп в морге, но от этого моя боль становится в тысячу раз сильнее. Знаю, что в конце концов всё пройдет, но это мне не помогает.