Смех вдвоём — сколько в нём прелести и каверз! Не переоценить его могущества. Любовь и дружба, желание и отчаяние — ничему без него не обойтись.
Она ревновала и не смогла этого скрыть. Значит, она пропала.
Смех вдвоём — сколько в нём прелести и каверз! Не переоценить его могущества. Любовь и дружба, желание и отчаяние — ничему без него не обойтись.
Вы слишком любите быть счастливой. Но есть в вас нечто ещё, страшно притягательное. Как бы сказать… Вечный порыв? Впечатление, будто вы всегда в движении, хотя никуда не едете. Что то вроде ненасытности, хотя вы не желаете ничего иметь. Что то вроде весёлости, хотя вы редко смеётесь. Знаете, люди так часто выглядят уставшими от жизни, опустошёнными. А из вас жизнь бьёт ключом.
Нельзя курить натощак. Впрочем, нельзя также много пить, слишком быстро водить машину, чересчур усердно заниматься любовью, перетруждать сердце, транжирить деньги. Ничего нельзя.
Случается порой, что человек совершенно счастлив один, сам по себе. Воспоминания о таких минутах скорее любых других спасают в трудный момент от отчаяния. Вы знаете, что способны быть счастливым в одиночестве и без всяких видимых причин. Вы знаете, что это возможно. И если человек несчастен из-за другого, безнадежно, почти органически зависим от него, такие воспоминания возвращают уверенность.
Когда мы счастливы, все окружающие кажутся нам пусть второстепенными, но соучастниками нашего счастья. Только потеряв его, мы понимаем, что то были лишь случайные его свидетели.
... они были на том этапе любви, когда в любимом нравится не только то, чем он на деле обладает, но и то, каким он хочет казаться, — когда нравится принимать не только правду, но и полуправду о нем. Ведь не скрывая, что это не совсем истина, он как бы оказывает тебе высшее доверие.
В любви всегда кто-то один в конце концов заставляет другого страдать и, что лишь иногда, очень редко роли меняются.
В любви всегда кто-то один в конце концов заставляет другого страдать и, что лишь иногда, очень редко роли меняются.