Любой настоящий писатель ненавидит всё, что связано с его профессией, но из-за этого не бросает писать.
— Вы что, боитесь?
— Да.
— Отлично. Если не бояться, ничего хорошего не выйдет.
Любой настоящий писатель ненавидит всё, что связано с его профессией, но из-за этого не бросает писать.
— Думаете у Фэнкорта был мотив убить Куайна?
— Ну, очевидно из-за слухов, что Эндрю сам написал пародию на роман жены.
— Это возможно?
— Способен ли Фэнкорт на убийство? Пишет он о ненависти хорошо. Эта злость откуда-то исходит, даже если скрывается. Так писатель выдает себя. Неосознанно вписывает в текст больше, чем хочется.
Лампочки — создания непростые, зависят от множества переменных величин и в своем роде подвержены безумию, формы которого предсказать нельзя.
Научитесь не повторять: ошибок, шуток, хвалебных слов, просьб, «пустых» дней, полных бокалов и повторений...
— Если однажды вам случится что-нибудь написать, не судите строго и не забудьте обо мне. Знаете, это случается со всеми, рано или поздно.
— Что случается?
— Что-нибудь написать. – Подумал минутку и добавил: — И естественно, забыть обо мне.
... Если кто-нибудь умирает, другим приходится жить также и за него — что ещё остаётся делать.
Потом сказал, что его всегда интересовала одна вещь относительно настройщиков.
— Меня всегда интересовало, умеют ли они играть на фортепиано. Профессионально, я имею в виду.
— Редко, — ответил Джаспер Гвин. И продолжил: — Если вопрос в том, почему после долгой и кропотливой работы они не садятся за рояль и не играют полонез Шопена, чтобы насладиться результатом своего прилежания и мастерства, ответ такой: даже если бы они были в состоянии сыграть, то все равно никогда бы играть не стали.
— Неужели?
— Тот, кто настраивает фортепиано, не любит расстраивать их, — объяснил Джаспер Гвин.