Мир делится на тех, кто всё понимает, и на всех остальных. Остальные, при всех своих гипотетических достоинствах, — неинтересны.
Ронять слова, как янтарь и цедру, — чем не развлечение?
Мир делится на тех, кто всё понимает, и на всех остальных. Остальные, при всех своих гипотетических достоинствах, — неинтересны.
В идеальном языке, убежден я, звучание любого слова настолько точно соответствует смыслу, что его даже учить не надо, услышал – и сразу понял, о чем речь.
— Убийца данов заботится о мире. Очень жаль, что Альфред не смог это увидеть. Мой муж видел в Утреде то, что не мог понять никто другой.
— Леди... это понимали все. Не понимали, возможно, лишь вы.
— Вот он, рецепт вечной молодости: надо просто чтобы ни один из дней твоей жизни не был похож на прочие.
Мир, в котором мы живем – удивительное место; всякий человек – не просто прямоходящий примат, а усталое и разочарованное, но все еще могущественное божество; каждый город – священный лабиринт; докучливые условности в любое мгновение могут стать всего лишь правилами игры, трудной и опасной, но чертовски увлекательной, да?
Никому не нравится новая жизнь — поначалу. Потом проходит время и старые воспоминания могут вызвать лишь снисходительную улыбку...
Люди делятся на тех, кто любит рассказывать о чувствах, тех, кто предпочитает истории с моралью, и тех, кто всегда умудряется говорить о чудесах – даже если повествуют о том, как следует чистить картошку.