Власть напоминала тяжелого и подозрительного больного. Чтобы убедить его в необходимости укола, приходилось хитрить, заходить с разных сторон, даже порой соглашаться, будто он совершенно здоров, а потом, улучив момент, — воткнуть шприц. Обманутый хроник вопит, но уже поздно, поздно: струйка правды расточилась по гнилой крови.
А что ещё нормальному человеку в этой стране делать, чтобы не замараться? Только и остаётся — книжки читать да девушек любить.
У «наоборотников» аллергия на государство. Их даже нельзя в этом винить, как бессмысленно упрекать человека за то, что у него от кошачьей шерсти текут сопли. Сделать с этой «аллергией» ничего нельзя, убивать по примеру Сталина — бесполезно. Размножатся. Из-за некоего генетического сбоя люди, презирающие свою страну, так же неистребимы, как алкоголики. Единственный способ — не допускать «наоборотников» к власти. Но как раз рулить страной они жаждут с той непреодолимой тягой, с какой тайный педофил мечтает дирижировать хором мальчиков.
В ту пору стало окончательно ясно: в России мечтательная демократия, ради которой раскурочили страну в 1991-м и добили в 1993-м, невозможна в принципе. Это что-то вроде бабской грёзы об идеальном муже, красивом, умном, любвемобильном, богатом и в то же время верном и моющем за собой посуду. Таких нет в природе, а державу после самопогрома надо восстанавливать. Ракетный крейсер не может долго служить плавучим борделем: или утонет, проржавев, или снова наладится пострелять. А как, как восстановишь, если «западнюги» отпраздновали победу в холодной войне и бдительно ждут, когда это географическое недоразумение от Бреста до Курил рассосётся в борьбе за общечеловеческие ценности?
После «закурганной», которую казак пьёт с полюбовницей за холмом, чтобы законная половина не увидела, Исидор сознался: его ошеломила встреча с Мариной в Большом театре. А когда он узнал, что она замужем за Геной…
— Но Марина Александровна сказала: «Ни-ког-да!» Теперь просто друзья. «Мы только знакомы. Как странно…» Что пьют после «закурганной»?
— «Шапошную».
— Не слышал. Как это?
— А это когда казак бросает оземь шапку и говорит: «Да ну вас всех на хрен, никуда не поскачу!»
«Странно... Куда исчезают слова?» — подумал Скорятин. В детстве он слышал постоянно: «Гена, не перебивай аппетит!», «Гена, положи печенье на место!», «Гена, не подходи к варенью, перебьёшь аппетит!» Этот самый аппетит казался беззащитным пресмыкающимся, которому легко можно перебить спинной хрящик — и тогда наступит голодная смерть. Теперь про аппетит никто и не вспоминает. Даже не слышно, чтобы какая-нибудь мамаша крикнула ребенку, уплетающему вредную сладость: «Брось! Перебьёшь аппетит!»
— Геннадий Павлович!
— Что?
— Муж, кажется, всё знает! — с торжественным ужасом сообщила она.
— Не сознавайтесь ни в коем случае. Мужчины доверчивы, как индейцы.
Боже, откуда они только взялись, все эти гоп-стоп-менеджеры? Завелись точно моль в гардеробе. Неведомое семя, занесенное на Землю с инопланетных джунглей, где каждая былинка готова впиться и высосать через копчик твой спинной мозг. Какой-то новый класс-паразит... Паразитариат. Узнать паразитария легко: одет-обут модно и дорого, в руках новейший айфон, без него никуда, как монах без четок. В кабинете, за креслом, висят дипломы и сертификаты об окончании чуть ли не Кембриджа, а то и золотая дощечка «Человек года» по версии Всемирной академии управления (ВАУ). Паразитарий знает всё и не умеет ничего, может только контролировать финансовые потоки, что в переводе на обыкновенный язык означает: воровать заработанное другими. Но главный, отличительный признак: они никогда не признают своих ошибок, промахов, а то и просто глупостей.
Легко вам в Москве. Переспал с девушкой и затерялся среди восьми миллионов. А у нас каждый день потом по дороге домой встречать будешь и глаза отводить.
Cлайд с цитатой