Как много людей, которые по прочтении иной хорошей книги открывали новую эру своей жизни!
Большинство людей ведёт безнадёжное существование. То, что зовётся смирением, на самом деле есть убеждённое отчаяние.
Как много людей, которые по прочтении иной хорошей книги открывали новую эру своей жизни!
Большинство людей ведёт безнадёжное существование. То, что зовётся смирением, на самом деле есть убеждённое отчаяние.
Возможности человека не измерены до сих пор. Судить о них по предыдущему опыту мы не можем — человек ещё так мало дерзал.
Книги говорят: она сделала это потому, что… Жизнь говорит: она сделала это. В книгах всё объясняется, в жизни — нет. Я не удивляюсь тому, что многие предпочитают книги. Книги придают смысл жизни. Но проблема в том, что жизнь, которой они придают смысл, — это жизнь других людей, и никогда не твоя.
Жизнь моя, чье расстоянье
От крылечка до ворот,
Все же мир расширить тщится
Мира книжного за счет.
Я был природы данником исправным,
Я дань воздал горам, долинам, рекам.
А страсть мою к истории и книгам
Не залечил бы и искусный лекарь.
Я редко могу взяться за книгу, а потому она должна быть мне особенно по вкусу. И мне милее всего тот писатель, у которого я нахожу мой мир, у кого в книге происходит то же, что и вокруг меня, и чей рассказ занимает и трогает меня, как моя собственная домашняя жизнь. Пусть это далеко не райская жизнь, но в ней для меня источник несказанных радостей.
Величайшая из книг — книга жизни, которую нельзя ни закрыть, ни снова открыть по своему произволу.
Жизнь налаживается не от прочтения книг, а от внутренней работы. Книги — только стимул, проводник.