... если бы кровь его пролилась на землю, запахло бы осенью.
Впустите меня. Я не скажу ни слова. Я буду молчать. Я только хочу послушать, о чём вы говорите.
... если бы кровь его пролилась на землю, запахло бы осенью.
Впустите меня. Я не скажу ни слова. Я буду молчать. Я только хочу послушать, о чём вы говорите.
Мне нужно поговорить, а слушать меня некому. Я не могу говорить со стенами, они кричат на меня. Я не могу говорить с женой, она слушает только стены.
Солнце горит каждый день. Оно сжигает Время. Вселенная несется по кругу и вертится вокруг своей оси. Время сжигает годы и людей...
Вдребезги рассыпалась мечта, созданная из граненого стекла, зеркал и хрустальных призм.
Они не знают, что вся их жизнь похожа на огромный пылающий метеор, несущийся сквозь пространство. Пока он летит, это красиво, но когда-нибудь он неизбежно должен упасть.
— Значит, вам уже всё равно?
— Нет, мне не всё равно. Мне до такой степени не всё равно, что я болен от этого.
Ревун заревел. И чудовище ответило. В этом крике были миллионы лет воды и тумана. В нем было столько боли и одиночества, что я содрогнулся. Чудовище кричало башне. Ревун ревел. Чудовище закричало опять. Ревун ревел. Чудовище распахнуло огромную зубастую пасть, и из нее вырвался звук, в точности повторяющий голос Ревуна. Одинокий, могучий, далекий-далекий. Голос безысходности, непроглядной тьмы, холодной ночи, отверженности. Вот какой это был звук.
– Мама… – начал он медленно и несмело. – А что такое умереть? Ты всё время об этом говоришь. Это такое чувство?
– Для тех, кто потом остаётся жить, это плохое чувство.