Если бы я интересовался, о чем думают всякие болваны, у меня не хватило бы времени на то, о чем думают умные люди.
Это было чертовски храбро с её стороны — доверить мне свой секрет.
Если бы я интересовался, о чем думают всякие болваны, у меня не хватило бы времени на то, о чем думают умные люди.
— Почему Бог допускает, чтобы люди болели? Он злой? Или просто у него недостаточно сил?
— Оскар, болезнь — она как смерть. Это данность, это не наказание.
— Сразу видно, что вы ничем не больны!
— А зачем мне писать Богу?
— Тебе будет не так одиноко.
— Не так одиноко с кем-то, кого не существует?
Я всматривался в окружающих. Черепа мыслили. Если бы не глаза, поблескивавшие время от времени из складок кожи и за стеклами очков в роговой оправе, впору было усомниться в том, что все эти люди еще живы. Они читали; подобно неподвижной ящерице, переваривающей проглоченное насекомое, они поглощали знание, проникаясь памятью человечества и сосредоточиваясь на самом главном. Как же скучна вечность, когда она проходит сквозь время.
Невысказанные мысли навязчивы, они тяготят, печалят тебя, лишают подвижности, не дают прорезаться новым мыслям. Если их не высказывать, то мозг превратится в вонючую свалку старых мыслей.
— Да, тебе предстоит умереть. Ты очень умен и понимаешь это. Но ты не понял, что умрешь не только ты. Все умрут. Твои родители однажды тоже. И я тоже.
— Да. Но в конце-то концов я уйду прежде, чем вы.
— Это так, ты уйдешь прежде. Но между тем разве ты имеешь право делать все что угодно, поскольку уйдешь прежде? Право забывать о других?
– Бабушка Роза, а сколько вам лет?
– Оскар, малыш, ты что, можешь запомнить тринадцатизначное число?
Не ваша вина, если вам приходится сообщать людям скверные вести, рассказывать про все эти болезни с латинскими названиями и про то, что это неизлечимо. Вы не можете приказывать природе. Вы всего лишь занимаетесь ремонтом.
…жизнь – забавный подарок. Поначалу этот подарок переоценивают: думают, что им вручили вечную жизнь. После – ее недооценивают, находят никудышной, слишком короткой, почти готовы бросить ее. И наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться. И тогда ее пытаются ценить