Больше уже не надеюсь, но хочется верить
В то, что я буду свободной, но не одинокой.
То, что разбилось, сегодня не хочется клеить.
Я – реалистка, но, всё же, романтик немного…
Хочу верить, что это прекрасно – быть свободным. Снова быть свободным. Готовиться к встрече с истинной любовью, с любовью на всю жизнь, с той, кто ждет меня и никогда не заставит вновь пережить нынешнее унижение.
Любовь всегда построена на свободе — иначе рано или поздно она превращается в оковы.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам
Я приехал, чтобы вести нищенское существование. Я приехал, чтобы писать о правде, красоте, свободе, о том, во что я верил больше всего – о любви.
Любовь не в том, чтобы заявить: «Ты мне нужен!» и перекрыть ближнему кислород стальными объятиями. Любящий искренне говорит: «Ты можешь уйти. Моя жизнь продолжится без тебя». И рядом с ним хочется остаться.
Она была верна только неверности собственной натуры, как ни парадоксально это звучит.
Может быть, я могу подойти ближе к тому, что действительно существует глубоко внутри меня, – иногда гнев, иногда страх, иногда любовь и забота, иногда красота, иногда сила, иногда ярость, – не скрывая этих чувств от себя. Может быть, я могу научиться ценить богатство и разнообразие того, чем я являюсь. Может быть, я открыто могу быть в большей степени собой. Если так, я могу жить по своим собственным пережитым ценностям, хотя мне известны все социальные нормы. Я могу позволить себе быть всей этой сложной совокупностью чувств, смыслов и ценностей со своим партнером – быть достаточно свободным, чтобы отдаваться любви, гневу, нежности, как они во мне существуют. Тогда, возможно, я могу быть реальным партнером, потому что я на пути к становлению быть реальным человеком. И я надеюсь, что могу помочь моему партнеру следовать своим собственным путем к своей неповторимой человечности, которую я готов с любовью принять.
Надежда — это наиболее волнующая вещь в жизни; если ты честно веришь, что любовь где-то там, она придет. И даже если она не придет, у тебя есть шансы, что это скоро случится.
Я продолжаю линию жизни
Тонким железом до точки пульса.
Свободный как мертвый, как Гарри Гудини,
Только дай мне знать, когда захочешь проснуться.
Мне не близка идея ухода понарошку. Дело не в том, что я такая решительная, а в том, что такая трусливая. Если есть хоть капля надежды, что все можно исправить, я останусь. Я буду штопать – шилом и дратвой или бисерной иглой и собственными волосами, как раньше зашивали колготки. Я буду клеить чем придется – хоть двусторонним скотчем, хоть смолой, хоть «Моментом». Да я просто согласна складывать кусочки и держать их – часами, сутками, – а вдруг прирастут. Я буду соединять огнем, холодом и железом, до тех пор, пока надежды не останется. Потому что боюсь не использовать все шансы, боюсь этого, догоняющего через годы, сознания: я не сделала все, что могла. Понять однажды, что если бы в «тот» момент я заплакала, промолчала, закатила истерику, солгала, закрыла глаза – не важно что, – то все бы наладилось… Поэтому я лгу, плачу и закрываю глаза до последнего, пока мерцает возможность.
Cлайд с цитатой