Жертва мечтает когда-нибудь стать палачом.
Я выбираю этот путь, бросаясь с головой в борьбу.
Хватая ртом холодный воздух и твою-свою мечту.
Я делаю свой первый шаг, не испугавшись темноты,
Я принимаю этот бой.
Что сделал ты для своей мечты?
Жертва мечтает когда-нибудь стать палачом.
Я выбираю этот путь, бросаясь с головой в борьбу.
Хватая ртом холодный воздух и твою-свою мечту.
Я делаю свой первый шаг, не испугавшись темноты,
Я принимаю этот бой.
Что сделал ты для своей мечты?
Чем измерить, и как, цену детской мечты?
Что мы можем им дать, кроме слов пустоты?
Мы свои корабли посадили на мели,
Мы стоим у черты, мы уже на пределе!
Между жертвой и палачом всегда возникает особого рода связь, куда более прочная, чем между влюблёнными, так что намерения другой стороны предельно ясны, и от знания этого никуда не деться, хотя желанным его не назовёшь.
Дети — мишени взрослых амбиций,
Дети — заложники вечных традиций,
Похоти, жадности, прочих жестоких страстей,
Взрослые игры всегда убивают детей.
Так испортить свой мир -
Тоже надо уметь
И в рисунках детей -
Танки, взрывы и смерть!
Наш палач себя жертвой считает -
Он, естественно, был не при чем;
А невинная жертва мечтает Об одном: -
Как бы стать палачом…
Опыт учит меня, что палач и жертва — любовники первого кровавого часа любви. Плод будущего рождается от них обоих. И плод этот значимей тех, кто его породил.
Есть лишь одна более высокая жертва, чем посвятить жизнь служению отечеству. И это любить и быть женой того, кто служит.