Наши женщины прощают нам нашу слабость,
Наши женщины прощают нам наши слёзы,
Они прощают всему миру смех и веселье,
Даже Аргентине.
Так танцуй же, танцуй под мои барабаны,
Ну так пой же, пой со мной мою песню,
Сенсимильи хватит на всех
Пока звучит регги.
Я вижу над собою синее небо,
Такие белые облака на голубом,
Как бело-голубые флаги Аргентины,
Я закрываю глаза.
Я закрываю глаза и вижу леса Ямайки,
Я вижу её золотые пляжи,
Я вижу её прекрасных женщин,
Их лица печальны.
Сегодня солнце зашло за тучи,
Сегодня волны бьют так больно.
Я видел, как умирала надежда Ямайки,
Моя душа плачет.
Мужчину, который меняет женщин, еще можно простить, но мужчину, который меняет команды...
Это значит, что у него нет воли.
Это значит, что он стал так глух ко всему, что важно в жизни.
Я бы не смогла с таким жить.
В современном мире многие забывают свои корни. Элитные футболисты часто едят икру и не вспоминают, откуда они, но я никогда не предпочту ее хорошей пище простых людей.
Игра «футбол», о которой Фандорин столько слышал от знакомых британцев, оказалась ужасной дрянью. На самом деле беглого московского чиновника расстроило не состязание, а чувство абсолютного, глухого одиночества, охватившее его среди этого многолюдного скопища.
Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
там, где нога продолжает начатое головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
самые главные — пенальти и угловой.
Cлайд с цитатой