На огромной кровати, похожей на луг, сидела еще одна женщина — тоже все знала о мужчинах, считала, что всякая женщина несчастная уже от того, что она женщина, и мирилась с этим. Она была права: все несчастья происходят от того, что мужчины не полагаются на мудрость женщин, не помышляют, что для них хорошо все то, что хорошо для женщины...
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья...
И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще — ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья...
И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще — ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!
В том городе, не верящем слезам,
Есть женщина — она слезам не верит.
Она тебя
Спокойным взглядом смерит:
Сам полюбил — расплачивайся сам.
Та женщина
Всё в прошлое глядит -
Оно ей крепко крылья изломало...
Что сделаешь, её щадили мало.
Так и она тебя не пощадит.
Той женщине совсем непросто жить,
Задумчивой,
На лунный сноп похожей...
Случайный, заблудившийся прохожий,
Ты сам-то что ей можешь предложить?
Сам полюбил, расплачивайся сам.
Она глядит спокойными глазами -
А ночью
Плачет горькими слезами
В том городе, не верящем слезам.
Вот женщина: пробор и платья вырез милый.
Нам кажется, что с ней при жизни мы в раю.
Но с помощью ее невидимые силы
Замысливают боль, лелея смерть твою.
Иначе было им к тебе не подступиться,
И ты прожить всю жизнь в неведении мог.
А так любая вещь: заколка, рукавица -
Вливают в сердце яд и мучат, как ожог.
Не спрашивай с нее: она не виновата,
Своих не слышит слов, не знает, что творит,
Умна она, добра, и зла, и глуповата,
И нравится себе, и в зеркальце глядит.
Удивительно доверчивы мужчины. Готовы впитывать любую чушь, сказанную женщиной, если ее глаза влажны, лицо серьезно, а голос дрожит.
День ото дня жена всё более казалась покрытой толстым слоем лака, каким покрывают картину для её сохранности и придания блеска. Изображённое на картине всё также прекрасно различаемо, но оно отделено от вас навсегда.
Ширма за ширмой, а за ней – декорация.
Они ждут пока ты расслабишься, размякнешь, и только потом предательски вонзят нож в спину.
Cлайд с цитатой