В его лице я впервые приблизился к великой тайне — что все исключительное и мощное в нашем бытии создается лишь внутренней сосредоточенностью, лишь благородной мономанией, священной одержимостью безумцев.
Именно там, где господствует ужасная смерть, в людях как противодействие непроизвольно растет человечность.