Я кошмар, что будит тебя в ночи. Зло, что поселилось в каждом темном углу твоего разума.
Беги куда хочешь, потому что, куда бы ты не направлялась, с каждым шагом ты становишься всё ближе ко мне.
Я кошмар, что будит тебя в ночи. Зло, что поселилось в каждом темном углу твоего разума.
Беги куда хочешь, потому что, куда бы ты не направлялась, с каждым шагом ты становишься всё ближе ко мне.
Мама, я его рисую.
Мама, а оно не греет!
Мама, почему танцуют
Те, кто танцевать не умеет?
В этом небе столько боли -
Почему они смеются?
Мама, я хочу на волю.
Я хочу проснуться.
Я слышал звук его шагов,
Не верил звуку...
Я поднял голову, взглянул,
Он, темный, молча протянул
Мне руку...
Его узнал я по глазам,
По ненавистным мне глазам:
То был я сам...
... Тает зима и порхают льдинки.
Ты будешь водитель,
Нашей быстрой машинки.
Я и ты – мы с тобою в ответе,
За цвет нашего солнца
И куда дует ветер.
Я и ты – хрустально чистые взгляды.
Дыши мной, когда я рядом...
Я считаю, если ты хочешь знать мое мнение, что половину всей пакости в мире устраивают люди, которые не пускают в ход свое подлинное «я».
Я ценю утехи плоти. Я не терплю трусливых душонок, которые называют их слабостями. Я говорю: наслаждаться тоже нужно уметь.
... Он остается в тисках абстракции ибо «бытие» – абстракция, как и самое «я». Только я – не простая абстракция, я – все и во всем, следовательно, я – сам абстракция, или ничто; я – все и ничто; я – не только простая идея; я в то же время полон идей, я – мир идей. Гегель осуждает собственное, мое, – «мнение». «Абсолютное мышление» – такое мышление, которое забывает, что оно мое мышление, что я мыслю и что оно существует только благодаря мне. Но, как «я», я вновь поглощаю мое собственное, становлюсь его господином; оно, только мое мнение, которое я могу в каждое мгновение изменить, то есть уничтожить, вновь воспринять в себя и поглотить. Фейербах хочет победить «абсолютное мышление» Гегеля своим непреодолимым бытием. Но бытие я так же преодолел в себе, как и мышление. Это – мое «я есмь», как и то мое «я мыслю».
А ведь наше внутреннее «Я» не менее реально, чем тот жалкий, спотыкающийся человек, которого видят другие.
Я ведь просто воюю за свою любовь. В первую очередь. А уж потом — за вас, которым готовят новое неслыханное счастье.
Только, может быть, и это тоже правда?
И, сражаясь за свою любовь, каждый раз сражаешься за весь мир?
За весь мир — а не с целым миром.