Тот, кто входит на Ближний Восток, проигрывает всегда, если не уходит вовремя.
0.00
Поляки — отчаянный народ, они готовы повеситься, чтобы только досадить России.
Право знать!
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойС моей точки зрения, произошло перерождение очень серьёзное в советское время... Слово «интеллигенция» осталось, смысл потерялся. Потому что в тот момент, когда этот слой вместо того, чтобы быть мыслящим, то есть умом нации, сказал, что он будет совестью нации, вот в этот момент «крышка захлопнулась» над ними. И отсюда многочисленные потом ответы, которые приписывают разным людям: «Вы интеллигент? — Да нет, у меня есть профессия и я Родину люблю...»
Это был эпатаж, чисто символическая бомбежка, призванная показать, что наши западные партнеры — не «бумажные тигры». Но они на самом деле лишний раз подчеркнули, что они — «бумажные тигры».
Новая эпоха наступает. Но наступление новой эпохи займёт ну минимум пятнадцать лет. Поэтому, нам и спешить нельзя и надо понимать, что эти пятнадцать лет, по крайней мере — первая половина из этих пятнадцати лет, пройдут в очень острой и жёсткой борьбе. Поэтому нужно понимать, что история на нашей стороне, подкручивать, помогать ей, но ломиться в дверь истории, мне кажется, не надо. И, по-моему, Си Цзиньпин крайне осторожен. Мы, как русские, иногда говорим гораздо более ярко и гораздо более сильно. У нас другой национальный характер — мы не купцы, мы воины, но нам в этой ситуации нужно действовать тоже достаточно осмотрительно. Впрочем, в последние годы мы стали действовать именно таким образом.
Что касается международных отношений... Структуры, даже в самом эгоистичном мире, когда каждый за себя, это же не означает, что структуры вообще не нужны. Какие-то базовые правила общежития, либо это война всех против всех, такая первобытная, либо это необходимость договариваться по конкретным и важным вопросам, но по конкретным и важным, а не то к чему мы привыкли за двадцать пять лет вот этой либеральной версии глобализации — что есть вот некая модель, которую все должны так или иначе принять, и она еще, якобы, саморегулируемая и, якобы, самая эффективная и оптимальная. Вот это всё рассыпается, просто рассеивается в воздухе, как Чеширский кот, не оставляя даже улыбки за собой, потому что улыбаться нечему.
Сегодняшний мир — это не мир союзов и «треугольников». Это мир «разомкнутых углов». Мы общаемся с Турцией и Ираном, с Сирией и Израилем, с американцами. И, как ни странно, мы общаемся со всеми.
Конец 60-х — начало 70-х годов, конечно, мы чувствовали себя догоняющими, мы чувствовали себя слабыми — это была наша глупость. Советский Союз в начале 70-х годов, когда ещё к тому же Америка погрязла в катастрофической для неё войне, вьетнамской, которую она проигрывала и политически и в военном отношении, чудовищные деньги угробила, был абсолютно неуязвим. И у нас была возможность с середины 70-х годов до где-то... и мы эту возможность упустили. Если, сейчас упустим, то мы можем оказаться снова в том положении, в котором мы оказались к концу 80-х годов, когда мощи было ещё очень много, а внизу всё начало разваливаться. Поэтому то, что провозглашён курс на внутреннюю модернизацию, я надеюсь, что он провозглашён всерьёз и надолго, меня радует, но я помню 70-е — 80-е годы, мы были фантастически сильны и упустили эту возможность.
С точки зрения идеологии, то могу вам сказать, — да, мы заменили пустое неверие и разочарование Советского Союза государственным национализмом, патриотизмом, который разделяет большинство населения. Это крепкая основа для сохранения государства, поэтому Россия несравненно сильнее, чем Советский Союз.
Но более опасная проблема — она другая. А кто сегодня борется за президентскую власть в Соединённых штатах? Я скажу очень грубо, но это будет очень точно. А борьба идёт между неграмотным жлобом и маразматиком. В полном смысле этого слова. Потому что так это определили американцы. Так вот эти люди должны решать проблемы Соединённых штатов, которых никогда не было, по их остроте, по их сложности; в обществе, которое разорвано на несколько частей; с экономикой, которая стоит на пороге Великой депрессии; после эпидемии, которая доказала неспособность американской системы работать и пытаться решать какие-то национальные проблемы на общегосударственном уровне.