Полная зависимость — это когда висишь на чужом крюке над пропастью, а полная независимость — это когда уже не висишь.
В основном, свободу человек проявляет только в выборе зависимости.
Полная зависимость — это когда висишь на чужом крюке над пропастью, а полная независимость — это когда уже не висишь.
Стоит только объявить себя свободным, как тотчас же почувствуешь себя зависимым. Если же решишься объявить себя зависимым, почувствуешь себя свободным.
Эти бабочки похожи на нас. Мы все знаем, что наше страдающее тело — тело всего лишь промежуточное. Мы — гусеницы, и однажды наши души улетят прочь от этой грязи и боли. Рисуя бабочек, мы напоминаем об этом друг другу. Мы — бабочки. И мы скоро улетим.
Любовь делает свободного человека ещё свободнее, но она же превращает заключённого в раба.
Стоит только объявить себя свободным, как тотчас же почувствуешь себя зависимым. Если же решишься объявить себя зависимым, почувствуешь себя свободным.
Изучение повадок зверей, заключённых в маленькие клетки, натолкнуло меня на мысль провести параллель между зверинцем и городом. Я увидел в этих пленниках вольеров тех замкнутых и скованных городских жителей, которых каждый день встречаю на улицах.
Любопытно, что с тех пор стало набирать силу некоторое недовольство сложившейся ситуацией: зародилось и росло год от года движение за освобождение зверей. Всё больше людей считали заключение животных за решётки неправильным, и количество посетителей зоопарков снизилось до рекордной отметки. В какой-то степени это связано с тем, что общество начало понимать необходимость заботы о «братьях наших меньших», но мне всё-таки кажется, что это символ неумолимого прогресса, молчаливое осознание необходимости заботы о других пленниках вольеров обитателях зверинца людского. Не оттого ли мы так страстно желаем выпустить львов и слонов на свободу, что сами в душе стремимся вырваться из тех клеток которые построили для себя в наших стремительно растущих городах?
Эти бабочки похожи на нас. Мы все знаем, что наше страдающее тело — тело всего лишь промежуточное. Мы — гусеницы, и однажды наши души улетят прочь от этой грязи и боли. Рисуя бабочек, мы напоминаем об этом друг другу. Мы — бабочки. И мы скоро улетим.
в пламени сгорит моя ложь
и в огне я выйду под дождь
выйду из воды и быть может
спокойней и светлее чем нож
вырванный из ножен