— Точно, как дважды два пять.
— Научись считать, дважды два шесть!
— Точно, как дважды два пять.
— Научись считать, дважды два шесть!
— Мыши.
— Мыши? Я думал, крысы.
— Нет. Крысы снаружи, мыши внутри.
— Да, но если мышь выйдет наружу — то она станет крысой. Если крыса вбежит в дом — она мышь.
— Я не выдел мышей снаружи. Сто пудов.
— Потому что они крысы, кретин!
— Черт! У тебя железная логика! Ты Спиноза!
— Мыши.
— Мыши? Я думал, крысы.
— Нет. Крысы снаружи, мыши внутри.
— Да, но если мышь выйдет наружу — то она станет крысой. Если крыса вбежит в дом — она мышь.
— Я не выдел мышей снаружи. Сто пудов.
— Потому что они крысы, кретин!
— Черт! У тебя железная логика! Ты Спиноза!
— ... и сегодня проснулся мертвым!
— Как можно проснуться мертвым?
— Так, если заснуть живым!
— Значит можно лечь спать мертвым и проснуться живым?
— Нельзя лечь мертвым, чувак. Это уже будет патология.
— Нет, нет. Можно или ложиться спать мертвым, или умереть, но не ложиться спать.
— Но он был в постели, когда умер. Вот, как он проснулся мертвым, осел!
— Черт! Вот это мышление! Тебе надо в универе преподавать! Ты Спиноза!
— Появилось чувство, будто что-то не так.
— Я знаю, это будто чувство, что что-то не так.
— Ну я что, виновата? Я тебе телефон давала в пять утра. Мы ж радионщики. а не пиаристы. Вот у меня Иннокентий Бутусов и Иннокентий. святой отец. И оба на четвёрку.
— Откуда у тебя вообще телефон священника?
— Бред. Как вы вообще собирались выступать? Пять раз по десять минут.
— Проповеди. У меня всё с собой. Кадило, молитвенник, Клобук даже есть, парадное облачение...
— А ванна зачем?
— Какая же это ванна, сынок? Это купель. Я и петь могу. Вот у меня даже балалайка есть.
— Бред. Паноптикум. Поп в ванне, играет на балалайке. В купели. Ну рубли, за паноптикум с балалайкой в ванне — это недорого.
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»