Встанет солнце над лесом, только не для меня.
Ведь теперь без принцессы не прожить мне и дня.
Ничего на свете лучше нету,
Чем бродить друзьям по белу свету.
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые до́роги доро́ги.
Мы своё призванье не забудем:
Смех и радость мы приносим людям.
Нам дворцов заманчивые своды
Не заменят никогда свободы.
Наш ковёр — цветочная поляна.
Наши стены — сосны-великаны.
Наша крыша — небо голубое,
Наше счастье — жить такой судьбою.
А кто увидит нас, тот сразу ахнет,
И для кого-то жареным запахнет,
А кое-что за пазухой мы держим,
К нам не подходи, к нам не подходи,
К нам не подходи, а то зарежем!
А, как известно, мы — народ горячий
И не выносим нежностей телячьих,
А любим мы зато телячьи души,
Любим бить людей, любим бить людей,
Любим бить людей и бить баклуши!
Мы раз-бо-бо-бо-бойники, разбойники, разбойники.
Пиф-паф, и вы покойники, покойники, покойники,
Пиф-паф, и вы покойники, покойники, покойники.
Петь птицы перестали,
Свет звёзд коснулся крыш,
В час грусти и печали
Ты голос мой услышь.
И так до скончания века — убийство будет порождать убийство, и всё во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся наконец понимать друг друга.
Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро, то и дело, глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханьи
Люди ходим мы рядом с людьми,
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы, перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путём,
Мы не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идём.
Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня...
Рагнара всегда любили больше меня. Мой отец. И моя мать. А после и Лагерта. Почему было мне не захотеть предать его? Почему было мне не захотеть крикнуть ему: «Посмотри, я тоже живой!» Быть живым — ничто. Неважно, что я делаю. Рагнар — мой отец, и моя мать, он Лагерта, он Сигги. Он — всё, что я не могу сделать, всё, чем я не могу стать. Я люблю его. Он мой брат. Он вернул мне меня. Но я так зол! Почему я так зол?
Cлайд с цитатой