На самом деле, я не развратный и не злой. Мне кажется, я весьма добр. Я люблю свою маму.
И ты не можешь задать мне все вопросы, и я не знаю всех ответов...
На самом деле, я не развратный и не злой. Мне кажется, я весьма добр. Я люблю свою маму.
Я почти не озвучиваю непрестанный внутренний шум. Два-три человека, с кем позволяю себе раскрыться. Для остальных — угрюмый вид, циничные шутки или даже абсолютно отсутствующий вид: я — ныряльщик в бездну.
Когда становишься старше, вещи, которые любил, не кажутся такими уж особенными. Как чёртик в коробке. Может, позже ты поймёшь, что это не больше, чем кусок картона, но некоторые вещи всё равно продолжаешь любить. Может, когда будешь в моём возрасте, то останется одна или две любимых вещи. У меня осталась одна.
Оборваны корни
Плавучей плакучей травы.
Так и я бесприютна!
С лёгкой душой поплыву по теченью,
Лишь только услышу: «Плыви!»
Возможно, то, что я сейчас испытываю, не что иное, как шок, ведь прямо у меня на глазах один из моих заклятых врагов выстрелил во второго моего заклятого врага.
Все вышло как нельзя лучше. Бабах — и конфликт разрешен. Этот давний конфликт и мое знакомство с Бренди Александр породили во мне странное чувство — желание трагедии.
Знаешь, я хотел бы затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет...
Мне было нужно, чтобы кто-то подсказывал, как смотреть и куда — чтобы увидеть те вещи, которые есть, но их как бы и нет.
Я бы обиделся, если бы кто-то решил, что знает обо мне всё, на самом деле зная лишь то, что лежит на поверхности.