В двадцать один год еще не положено, чтобы взаимно. В двадцать один год положено, чтобы тебя постоянно на*бывали и кидали, как последнего доверчивого муд*ка.
А что такое семейная жизнь? Аморальный напыщенный бред с маленькими ежедневными драмами. Забота друг о друге — пожалуй, это единственный достойный якорь. Ах да, еще секс.
Почему взрослые разумные люди упрямо не желают говорить именно о том, о чем им так хочется выкрикнуть, выхаркать, проорать на весь мир?!
…и я говорю – почему бы и нет, лишь бы ему было хорошо, ведь любовь – это когда хорошо другому, так?
Потому что мне всегда кажется, что я люблю... Люблю своих мужчин, как никогда... А потом мы прощаемся, а я верю, что никогда еще не любила. Все стирается во мне. Какие-то инстинкты срабатывают, и я снова гибну, чтобы стать новой. Наверное, это оттого, что мне больше некого обожать...
Давай снова начнем на Вы.
Поранишь губы шипами роз.
Пропахнем травкой и «леди Босс».
Умоем слезами наши мосты.
Давай снова начнем на Вы.
Вернемся, крошка, в наш первый раз.
Я буду робеть, выжимая газ,
Ну сделай же больно, — прикажешь ты.
Давай снова начнем на Вы.
Я не дам тебе повод когтями в лицо.
Ты не дашь мне повод выйти в окно.
Мы будем вдвоем. Никакой любви.
— Витя, а почему ты всегда такой довольный? Нет... даже не довольный, а... как сказать?
— Благодушный? Наверное, потому что я никогда не был офисным планктоном.
Как вы меня задолбали, молочные коровы, вы все ищете «нечто приличное». А на *** вам нечто приличное, если вам так плохо? Вот мне не плохо одной, мне зашибись, я не ищу ничего приличного. Потому что и без того жить интересно, ***ь.
... И ругаемся, снова ругаемся, потому что я не могу представить, что с ним может случиться беда, и пока ругаемся, в духовке сгорает утка, и я уже ору и плююсь от бешенства, но тут выясняется, что он вообще не ест утку, но эту сгоревшую будет есть все равно, обязательно, потому что это сделала я, и мы деремся, я пытаюсь вырвать раскаленную утятницу и тяну в одну сторону, а Джим тянет к столу и клянется, что будет кушать все, и полюбит любую дрянь, которую я опять пересолю, как всегда, и я уже дерусь с ним на тему пересола, и *** его знает, что это такое, если не любовь...
Раневскую спросили, как складывались ее взаимоотношения с режиссером спектакля:
– Мы изображали любовь слонихи и воробья.
Cлайд с цитатой