Анастасия Мурзич

Опять про геев?.. Вопрос становится популярным! Несколько хороших человек именно так прокомментировали мои посты о новой книге «Молоко и кровь»: «Опять про геев?». Общественное мнение, ничего не поделаешь. А стали бы мы спрашивать у писателя: «Опять про натуралов? Странно звучит, верно? Я пишу не о голубых, не о геях. И не о натуралах. Не о православных, не о язычниках. Не о вегетарианцах, не о йогах, не о... Нет! История Леонардо да Винчи — это история одного гения или одного гея? Или одного вегетарианца? Как вам кажется?

Я пишу — о людях. О — разных — людях. Они геи?.. Возможно. Они не едят мяса?.. Вполне вероятно. Они пишут музыку и картины? О, да! Они создают гениальные спектакли? Точно!

Они ищут себя, свою дорогу — к Свету. Это самое важное в моих книгах. Но кто их прочтет?.. Они же о геях, оказывается.

0.00

Другие цитаты по теме

Я думаю, что большинство не испытывает острой потребности в красоте. Потому что на глазах у большинства шоры. Эти люди живут не своей жизнью, как машины. Их кто-то запрограммировал… Даже если они ходят в театры, на концерты, если они «покупают» красоту, они все равно не испытывают в ней нужды. Они это делают, потому что так престижно. Это в лучшем случае. Поэтому, я всегда говорю, что красоту нужно навязывать! Нужно рассказывать о ней, всячески ей помогать – пробиться к людям. Красота – точно – способна изменить мир к лучшему. Но для того, чтобы она смогла это сделать, людей нужно подготовить, воспитать вкус к красоте… Нужно соединить красоту с человечеством.

Любое произведение искусства — это зеркало, в котором отражается зритель, читатель, слушатель. Мы всегда и во всем видим только себя. И наш протест обычно вызывает именно то, что в нас есть, то, что мы так не любим в себе, то, что мы скрываем от себя... Моя книга «Золото из грязь» — это антипропаганда! Ни один вменяемый читатель не рискнет повторить путь героя! Наоборот, может быть, дочитав его историю до конца, он научится отличать собственные ценности от ценностей, навязанных нам развращенным Обществом и Временем вседозволенности. Чем больше грязи окружает человека, тем сильнее ему хочется отмыться от нее...

Сочинять не трудно, трудно сжигать лишнее, — рукописи, как известно, не горят.

Мне хочется думать, что мои книги помогут людям найти себя – в себе. Не важно, что они там обнаружат... Дьявольски злодейские помыслы, необузданную похоть, непомерную гордыню, щемящую нежность, восторг, переходящий в эйфорию... Это все будет. Главное, что они признают самих себя, как причину и награду.

У истинно творческих людей нет выбора... Слава Небу, что они не могут не творить. Важно не предавать себя, совершенствоваться, искать свой стиль. Жить в творчестве, жертвовать всем и вся во имя творчества. Здесь нет полумер. Все или ничего… Человек всегда имеет возможность выбрать, расставить приоритеты. Никого не слушайте! Только свое сердце. Не бойтесь быть ребенком, витающим в облаках… Или уродцем, презревшим земную суету. Это не страшно. Страшно – предать себя. Не подстраивайтесь под реальность. Живите – в своей.

Раньше я жертвовала своим творчеством. Оставляла его на «потом», на «свободное время», которого почти и не было. Хотела быть… хорошей. «Я не могу закрыться в комнате и писать, когда муж, друзья, дети, герои рок-н-ролла, театра, кино… Когда, жизнь бьет ключом и ей без меня никак?» Поэтому, к примеру, книгу о Театре Виктюка я собирала двенадцать лет. Ужасная глупость! Писать нужно – каждый день! И только так. Я это знала. Но не могла себе позволить. А теперь могу. Совсем недавно я закончила большой проект – трилогию о музыке, музыкантах и спасении мира. Первые полторы книги я писала восемь лет. А вторые полторы – чуть больше восьми месяцев. Существенная разница. Жизненный опыт позволил мне сделать переоценку ценностей.

Ненавижу определение «творческий человек».

Сразу представляется: сидит эдакая сопля на придорожном камешке и ноет. Весна – слякоть, лето – жара, осень – дожди, зима – холодно; и от всего у него душевный геморрой. Коллеги – завистники, поклонники – льстецы, жена – стерва, равнодушные – мерзавцы; и опять же от всех у него эррозия шейки музы. Вдохновение в бегах, быт заел, клоп укусил; ну и, кто б сомневался, хрупкая натура не выдержала столкновения с айсбергом реальности.

Треснула от яиц до темечка.

Говорят, режиссер Монтелье, когда его называли творческим человеком, без промедления бил в морду. Потому что гений.

Творческие люди – это особенные представители человечества. И не только потому что они не приспособлены к миру… Художники бывают разные. Частенько среди них встречаются прагматичные дельцы и самопиарщики. И это нормально.

Дело в другом, настоящие художники напрямую подключены к Небу. Они творят – бессознательно. Их воля отсутствует… Они – Проводники. И в то же время – Создатели. Они – и форма, и содержание. Жизнь не имела бы смысла, не будь у нее свидетелей, я так думаю. Художники уплотняют, концентрируют жизнь или же предлагают альтернативу жизни, что-то конкретное и, в то же время, эфемерное, совершенно ненужное, но без чего жить нельзя… Вот в чем чудо творческого призвания.

Творческий гений рождается в момент бездеятельности, мечтая о невозможном и впоследствии воплощая это невозможное в жизнь.

В одном моем стихотворении есть такая фраза: «Корни мои в небе». Это правда. Я чувствую себя нездешней, я не очень-то землянка. А если серьезно о корнях, мои родители – известные калининградские художники Наталья и Геннадий Мурзич. Я очень горжусь тем, что родилась в творческой семье, в том смысле, что для себя я довольно рано поняла, что вряд ли буду заниматься чем-то основательным, реальным, не связанным с созданием культурного продукта. Шучу, конечно. Но я знала четко, что не буду рисовать. Мол, мы пойдем другим путем…

Моя литература началась с Высоцкого. Я его не слушала (не работал проигрыватель), я его – читала. Читала все время, без конца. Вслух. Моя мама сходила с ума. Настя с утра до вечера: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу…». А потом, в тринадцать лет, аккурат подарком на день рождения был фильм «Асса». И с ним «Кино», «Аквариум», ну и весь любимый Ленинградский рок-клуб. И Башлачев. Да, это мои корни. Горжусь. Много позже проснулась любовь к Достоевскому, Цветаевой, Кузмину, Георгию Иванову.