— Жутко выглядишь!
— Ты еще хуже!
— Жутко выглядишь!
— Ты еще хуже!
— Вы должны покаяться во всех совершённых грехах.
— Тогда мы застрянем здесь навечно, святой отец.
Правда — это всегда хорошо. Даже когда колется. Человек должен знать о себе всю правду.
— Да мы вас, придурков, должны выслеживать. Чтобы вы лишнего кого не убрали. Толпа имбецилов. Что, нельзя было сказать: «Уезжаем по делу»? Всё! Никаких вопросов.
— Ну что, всё?!
— Всё!
— Поругался?!
— Поругался!
— Ну что, простили нас?
— Простили... Здорова, мужики!
Скажешь человеку правду, и он тотчас чувствует к тебе антипатию. Док не учился говорить правду, но теперь он знал, что правду любят немногие, что она — опасная возлюбленная.
— Ну что, поехали?
— Док, ты даже не спросил, куда, зачем...
— Да главное, что опять с вами и опять в какое-нибудь дерьмо!
Не надо со мной разговаривать в таком тоне! Я сам врач и рожаю не первый раз в этой жизни!
Медицина стала величайшей любовью моей жизни, единственной богиней, которая была мне нужна и за которой я ухаживал… Правда, с тех пор много воды утекло...
— И думать о свадьбе уже забыли! Напились в стельку и резвятся, как младенцы! А наши новобрачные, естественно, слиняли давно.
— И никто тебя не заметил? — удивилась я.
— Не-а. Все смотрели на какую-то даму в сиреневом платье. Она так лихо на столе отплясывала, что я чуть не забыл, зачем пришел.
— Мама! — ахнула я. — Ну, я ей устрою утром! А папа что делал?
— А-а-а, так это твои? — И Вел жизнерадостно заухмылялся. — Папа твой тоже тото еще одуванчик! Так они вдвоем на столе зажигали. Понятно теперь, в кого ты такая пошла. Ну, за что пьем?