Снова поёт под моим окном осень — рыжая бестия.
Я выхожу на порог в халате, а она танцует в ярких шелках.
«Я не готов принимать вас, леди: для меня ваш визит, как бедствие...»
А она, смеясь, шагает ко мне и отраву несёт в руках.
Снова поёт под моим окном осень — рыжая бестия.
Я выхожу на порог в халате, а она танцует в ярких шелках.
«Я не готов принимать вас, леди: для меня ваш визит, как бедствие...»
А она, смеясь, шагает ко мне и отраву несёт в руках.
Может быть, не заметишь
Рыжую грусть листвы,
Может быть, не ответишь,
Что вспоминаешь ты,
Или вот это небо -
Синее как вода,
Где ты ни разу не был,
Не приходил сюда.
Солнце на землю с улыбкой
Смотрит, с кротостью светя,
Словно мать, качая зыбку,
На уснувшее дитя.
У земли на самом деле
Сонный, а не мертвый вид.
Нет, она в своей постели
Не кончается, а спит.
У сентября удивительная способность влюблять в себя постепенно. Пока ты переживаешь уход лета, пока свыкаешься с мыслью, что впереди долгие холода, сентябрь украшает кроны деревьев осенней проседью, приглушает и растушевывает свет, но делает ярче цвета: кадмий оранжевый и лимонный, охра светлая и золотистая, сиена жженая – крапушкой, щадя, по самой кромке березового листа. Едва вынырнув из состояния уныния – лето ушло, ушло лето! – ты обнаруживаешь себя в утешающих объятиях сентября. Хорошо как, выдыхаешь ты, вновь возвращаясь в себя. «Обратно воротилися слова», – просторечит сентябрь. Не спрашивает – утверждает.
Наступила та чарующая осенняя пора, когда весь лес словно погрузился в цветные сны. Всё вокруг полыхало золотисто-жёлтым, алым и апельсиново-оранжевым. Лесные тропы были усеяны шуршащими листьями — будто осенний почтальон обронил десятки ярких бумажных писем.
Долгий дождь, разбросанные листья.
Вот и мы не можем вместе быть.
Открывать не стоит старых истин.
Разойтись – не значит разлюбить.
Осенний вечер так печален;
Смежает очи тающий закат…
Леса в безмолвии холодном спят
Над тусклым золотом прогалин.
Озер затихших меркнут дали
Среди теней задумчивых часов,
И стынет всё в бесстрастьи бледных снов,
В покровах сумрачной печали!
Привела нас дорога размытая
На окраину лета шумевшего.
И аукнулось что-то забытое,
И откликнулось неотболевшее.
Хорошо, что хвойный лес,
Хорошо — не видно здесь
Осени, осени.
Лишь зелёные иголки
И на ветке, как на полке,
Тень они бросили...