Снова туда, где море огней,
Снова туда с тоскою своей,
Светит прожектор,
Фанфары гремят,
Публика ждёт,
Будь смелей, акробат!
Со смертью играю,
Смел и дерзок мой трюк.
Всё замирает,
Всё смолкает вокруг.
Слушая скрипку,
Дамы в ложах вздохнут,
Скажут с улыбкой -
Храбрый шут.
Да, я шут, я циркач…
Так что же?
Пусть меня так зовут вельможи,
Как они от меня далеки, далеки,
Никогда не дадут руки.
Цирк — это маленькая Вселенная, где всё игра. Но все играют по-честному. И здесь не может быть обмана. Дурак не прикинется здесь умным, трус не войдёт в клетку с тигром, а иллюзионист никогда не выдаёт себя за прорицателя, просто честно выполняет свою работу.
Знатен, богат я был, в мире блестящем жил -
Светскую маску я носил.
Дерзок я был и смел, бросил я что имел,
Маску паяца я надел.
Маску теперь я снял, просто собою стал
Счастье на веки потерял.
Опыт мне будет впрок — маска на вечный срок
Вот мой удел и тяжкий рок.
Если я без маски, мне никто не рад,
В детстве любят сказки, дальше маскарад.
Что им правда жизни, страсти и мечты,
Всем понятней маски грубые черты.
Только в нашем цирке место мне и честь
В маске и без маски — всем я дорог здесь.
Да, вот он, дуб...
«Весна, и любовь, и счастье! И как не надоест вам всё один и тот же глупый, бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Не верю вашим надеждам и обманам».
— Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена! Надо доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
— Простите... Я немного увлечен... Но быть осмеянным?
— Но в чём?
— В моей любви.
— Но кем же?
— Вами. Ведь я же не слова... я то, что за словами... Всё то, чем дышится... бросаю наобум... Куда-то в сумрак... в ночь...
Арчи, я говорил тебе, что глупо упрекать себя за отсутствие дара предвидения, как и за бессилие.
Жизнь – это мука, мука, которую осознаешь. И все наши маленькие уловки – это только дозы морфия, чтобы не кричать.
Я, конечно, не хочу сказать, что ум и печаль – это гири, которые не позволяют нам воспарить над нашей жизнью. Но, видно, это тяжелое, как ртуть, вещество с годами заполняет пустоты в памяти и в душе.
Те самые пустоты, которые, наполнившись теплой струей воображения, могли бы, подобно воздушному шару, унести нас в просторы холодного весеннего ветра.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Cлайд с цитатой